Работать начал раньше, чем учиться

Гробов Владимир Сергеевич, родился 6 сентября 1931 года в селе Шивки, Нерчинского района Читинской области. Крестьянская семья Гробовых по меркам тех лет была не многодетной и среднего достатка. Кроме отца Сергея Сергеевича и матери Фёклы Григорьевны, работающих в колхозе, у маленького Володи был старший брат и три сестры. По праву младшего, Володя пользовался любовью и вниманием всей семьи. Особо любил и баловал худенького, белобрысого мальчугана отец. Поэтому, наверное, хорошо и запомнился шестилетнему Володе праздничный первомайский день 1937 года. Когда уставший отец приехал с полевого стана домой попариться и помыться в баньке. Перед тем как идти мыться, Сергей Сергеевич попросил Володю сбегать в магазин через дорогу, за сладким для детей и заодно захватить ему «шкалик». Чтобы, как положено после баньки немного искушать.

Мать накрыла стол, и вся семья, дождавшись распаренного и раскрасневшегося после бани отца, уселась ужинать. Только отец пригубил водочки, как в дом, отбиваясь от дворового пса, ввалились люди в военной форме. Мать, почувствовав неладное, отошла и прислонилась к печке. Застыв около её чуть тёплого бока с моментально покрасневшими и набухшими от слёз глазами, молча, успокаивала, поглаживая по головам подбежавших ребятишек.

В этот майский вечер у Володи и всех детей Гробовых, а также у детей ещё пяти семей их деревни навсегда кончилось детство.

Фёклу Григорьевну, как жену врага народа, через несколько дней исключили из колхоза, хозяйства своего не было, а детей кормить как-то надо было. Поэтому она, в трудное для семьи время, чудом, смогла выхлопотать место уборщицы в помещении, где сейчас клуб и библиотека, а тогда на базе этого здания были открыты курсы трактористов. В обязанности уборщицы входили и трудоёмкие хлопоты по своевременной протопки печи. Поэтому маленькому Володе, как и другим детям Фёклы Григорьевны приходилось, частенько недосыпая вставать рано утром с петухами и целый день помогать матери на её немудреной работе. Нужно было напилить, наколоть и сложить заготовленные дрова. Володя хоть и был небольшой, но никогда не бегал от возложенных на его детские плечики обязанностей. Закалив с шести лет характер трудолюбивого человека, он и сейчас в возрасте 86 лет, не смотря на боли в натруженных работой ногах, остаётся таковым.

В трудах и хлопотах дружная семья Гробовых дождалась из лагерей, в 1938 году своего кормилица. За недоказанностью обвинения его освободили и восстановили в колхозе. Но не все семьи репрессированных тогда, воссоединились со своими кормильцами, две избы в небольшом забайкальском селе всё-таки осиротели, потеряв своих хозяев. Отец, после возвращения приступил к своим крестьянским обязанностям в колхозе и уехал на полевой стан в падь Алеурская. Но так как семья жила своим огородом и небольшим заработком матери, остро стоял вопрос в приобретении коровы. А на одни трудодни отца вряд ли её можно было приобрести, и к тому же подросший Володя тянулся к лошадям. Поэтому отец часто брал своего сына на конюшню, которая располагалась там же не далеко от полевого стана. Тем самым, определив на многие годы вперёд, трудовое место в колхозе своему любимому сыну.

Война застала десятилетнего Володю на полевом стане, где они с ребятишками колхозников работали на прополке пшеницы. В поле работали и жили в основном одни мужчины, поэтому голосящего плача в первый день войны деревенских женщин Володя не слышал, но хорошо запомнил строгие осунувшиеся лица мужиков. А ещё запало в душу жалобное ржание кобылиц разлучённых с жеребятами перед угоном на фронт. Сначала солдаты увезли здоровых рабочих лошадей, а потом очередь дошла и до кобыл. А всего Нерчинский район за годы ВО войны дал фронту лошадей – 1574 головы, сбруи – 72 комплекта.

Целый день ребятишки и солдаты гоняли взбесившихся лошадей по двору, отбивая кобыл через раскол от жеребят. Когда к вечеру всех здоровых и сильных кобылиц погнали в сторону станции для погрузки, бедные жеребята, слышав призывный голос своих матерей, сбивались в кучки и прыгали на жерди изгороди стараясь вырваться и догнать медленно удаляющийся небольшой табун. Но людям и крепкой изгороди удалось сдержать рьяный напор разлучённых с кобылами жеребят.

В дальнейшем сильные породы забайкальских лошадей отправленных в помощь фронту и нашей доблестной Красной Армии, в колхозе были заменены маленькими монгольскими лошадёнками.

После чего колхоз пережил ещё одно потрясение. Уборка, а сбруя для нового лошадиного пополнения большая, добрые мужики-шорники на фронте, вот и пришлось детям и старикам сутками, в авральном режиме перекраивать сбрую, уменьшая её в размере, особую трудность в этом деле доставляли хомуты. Даже малолетний Володя, прокалывая пальцы шилом и крючком, принимал самое активное участие в этом хлопотном, но нужном для колхоза деле.

А в это время война забирала всё больше и больше работоспособных мужчин, оставляя на полевом стане ребятишек и немощных стариков с женщинами. В один из осенних дней 1941 года, когда мальчик только - только пошёл в школу, как раз в разгар уборочной страды забрали на фронт и отца Володи. В те далёкие времена детей брали в школу с 9 лет и учились они у себя в деревне всего четыре года.

Владимир Сергеевич хорошо помнит слёзы матери и строгий вид отца, пообещавшего вернуться. Но не суждено было, им больше встретится, первое и последнее письмо от отца было со станции Мальта, где он писал ровным разборчивым почерком, что загрузились и едут на фронт. Следующей весточкой от отца была казённая бумага, слова которой «…пропал без вести…», навсегда вырывали из семьи не только отца и мужа, но и лишали денежного пособия на существование крестьянской семьи. Поэтому, в детском рационе на все военные годы прочно закрепилась лебеда, саранки, мангыр и другие дары природы.

Война, кроме Володиного отца, унесла и ещё двух братьев Гробовых, тем самым, оставив их род без старшего поколения, а маленьких мальчиков в одночасье, поставив во главу семейств.

Военные годы безотцовщины, деревенским детям достались особо тяжело. Привыкшие к воле, просторам реки и леса, теперь дети практически не видели лета, с самой ранней весны не наигравшись в тёплых лучах майского солнца, они попадали на колхозные поля, под пристальный присмотр строгой женщины бригадира. Как только заканчивалась посевная, практически сразу начиналась борьба с сорняками, которая целиком и полностью ложилась на деревенских ребятишек всех возрастов. Вот и Володя всю войну каждое лето с позаранка и до поздней ночи, не разгибая спины, трудился во благо победы. Сначала на прополке пшеницы, затем на сенокосе, возил копны и работал на граблях. Запах сена и аромат свежескошенной травы, до сих пор всплывая в памяти, будоражат душу Владимира Сергеевича. Сейчас, подрастающему поколению, трудно представить, что на сенокосе на простейшей деревянной конной копновозке, можно в разы увеличить производительность труда, высвободив при этом одного человека. Чья пара рук «…ой, как была нужна на другой работе». А маленький Володя сумел этого добиться и в результате, сидя на крупе одной из лошадей, один вместо двух верховых управлялся с парой рабочих лошадей, тянувших копновозку. Лошади на ласку и доброту парнишки отвечали слаженной работой. Дружно развернув копновозку около копны, вперёд ражнями, враз трогались, подхватив её на копновозку, затем равномерно шагом, без понуканий тянули её до разложенного зарода. После чего также развернувшись, оставляя копну мётчикам, мелкой рысцой направлялись к следующей. И так целый день, увеличивая число поставленных зародов.

Кормили на стане вполне сносно, пайка хлеба ребятишкам полагалась рабочая. Что конкретно ели в столовой, память Владимира Сергеевича не сохранила. Но хорошо помнит постоянное чувство голода и окрики бригадирши на прополке пшеницы, которая тому, кто плохо работал через поваров, урезала порции. Поэтому ребятишкам, чтобы повара их получше накормили, приходилось идти на разнообразные хитрости. В частности перед обедом тщательно натирали ладошки сорняками, а в столовой показывали зелёные руки поварам, демонстрируя, как они усердно работали. За что и получали в место урезанной, полную порцию.

Дома еда, конечно, была поскуднее, поэтому каждый раз, когда удавалось вырваться домой, Володя, как и все, нарывал полный мешок мангыра. Но такую поездку домой у строгой бригадирши нужно было заслужить только самоотверженным трудом. Попытки убежать, успехом тоже не венчались. В период уборки хлеба, совсем небольших ребятишек увозили домой. Но и в это время Володя редко видел маму. Так как всех женщин рано утром увозили в поле вязать снопы. А все мальцы были предоставлены сами себе, из игр и развлечений, своего быстро мелькнувшего детств, Володя запомнил только лапту и бабки.

Сложнее всего в то военное время, детям было пережить зиму. В это саночное время, кроме постоянного голода, худенькое детское тело терзал ещё и крепкий забайкальский мороз. В лохмотьях перевязанные платками, каждое утро ребята вооружившись отцовскими топорами и пилами, подхватив деревянные санки, уходили в лес на промысел. Мёрзлые стволы деревьев были не по плечу маленьким лесорубам, поэтому в основном они довольствовались мелкой чащей и павшим сухостоем. Которые моментально сгорали в прожорливом жерле печек, практически не нагревая их.

Однажды директор школы, видимо пожалев обносившегося ребёнка, купила где-то платки, из которых мама сшила Володе новую рубаху, радости парнишки в тот день не было предела. Сколько после этого случая у Володи было рубах – не сосчитать, но та, из босоногого детства, так и осталась в памяти Владимира Сергеевича самой дорогой и любимой.

О Победе узнали, как и все, в деревне от почтальона, а может быть и, кто другой принёс в их дом эту радостную весть, так как ни света, ни радио в то время в Шивках не было. Свет провели только в 1958 году. Сначала, Фёкла Григорьевна, услышав эту радостную весть о победе, отреагировала, молча, как на похоронку, слегка намокшими глазами, а потом вдруг горько зарыдала, прижимая к себе плачущих ребятишек.

Сейчас уже трудно сказать, были ли это слёзы радости или слёзы печали по не вернувшемуся мужу и отцу.

В этот знаменательный для страны год, Володя окончил школу (четыре класса). Учиться дальше не было возможности, так как в школу на станции Приисковая, из деревень, учиться не брали, а Ключи, где можно было продолжить учёбу, далеко. В этом же 1945 году председатель колхоза поставил, с малых лет тянувшегося к лошадям, подросшего четырнадцатилетнего подростка конюхом. И наконец, семье Гробовых представилась возможность приобрести корову, которая в последствии заняла достойное место среди кормильцев семьи. Паренёк подрос и в лес по дрова стал уже ездить один и на санях, запряжённых лошадью. Послевоенные зимы хоть и были лютыми на морозы, но в натопленной избе стало тепло и немного даже сытнее. Однажды, когда Володе было уже шестнадцать, возвращаясь из лесу, он припозднился, а что бы выехать на русло небольшой речушки, по ровной ледяной глади которой можно было легко и быстро, с полным возом дров, доехать до деревни. Нужно было с одного склона падушки, спуститься в ложбину, на противоположном склоне которой, после того как лошадь остановилась и начала топтаться на месте, Володя увидел горящие глаза волков. Страх охватил подростка, но в первую очередь он подумал не о себе, а о лошади, сам-то он хотя бы вооружён топором, который крепко сжимал правой рукой, а лошадь, облачённая в упряжь, вряд ли смогла отбиться от хищников. Это уже потом, когда от постукивания по сухому бревну, волки отступили, подросток вспомнил, что бывает с теми, которые вольно или невольно причиняют ущерб народному хозяйству. А лошадь - это колхозное имущество, вверенное ему и нужно её беречь.

Было это сразу после войны, когда Володя только начинал работать конюхом. Для восстановления утраченной во время войны тяжеловесной породы лошадей, в их колхоз имени Сталина, из племконюшни был привезён высоко породистый жеребец, стоивший 300 тыс. рублей, по тем временам это были даже для колхоза огромные деньги. А местный ветеринар, при плановых прививках, допустил какую-то оплошность, после чего шея жеребца распухла, а все усилия спасти его не увенчались успехом. За допущенный падёж ветеринара посадили. Был и ещё один случай на памяти Владимира Сергеевича. После войны колхоз прилагал все усилия, чтобы пополнить рабочее потомство лошадей, а здесь в один год, один за одним семь случаев мёртворожденных жеребят. Председатель рвал и метал, обвиняя, то конюхов, то ветеринаров. В конце концов, было принято единственное правильное решение. Снарядить и отправить Володю с телом мёртвого жеребёнка, которого упаковали в деревянный чемодан, поездом в соседний Сретенский район, на станцию Куэнга, где в то время была ветеринарная станция. По результатам вскрытия, правда, никто не был наказан, но прелое прошлогоднее сено, как бы ни было в тот год голодно, из рациона кобылиц исключили.

Крестьянский сын, с раннего детства влюблённый в простор Забайкальских степей и лошадей, при упоминании которых, глаза Владимира Сергеевича до сих пор горят юношеским задором. И когда однажды в 1948 году переправляли табун лошадей через Нерчу, плашкоут был сломан, а трос его посередине касался воды. Володя, не раздумывая, направил лошадей в воду ниже троса, так бы и надо было подростку переплывать реку с лошадьми. Но кто-то, из взрослых беспокоясь за юношу, уговорил его сесть с ними в лодку, а обвисший трос не учли, и выше его быстро работая веслами, устремились на тот берег, в надежде выйти на него вперёд табуна. Лодка перевернулась, а Володя чудом ухватился голыми руками за колючий трос и если бы не физическая подготовка и отличная стрессоустойчивость, выработанная годами трудного на гране выживания детства, то навряд ли в потоках бурной воды юноша удержался бы долго окровавленными руками за трос. Мужики выплыли и, починив плашкоут, с думами об утопленнике подплыли к тому месту, где висел юноша.

В очередной раз Володе удалось избежать гибели и приступить к своим трудовым обязанностям.

В 1952 году, как и подложено Володю призвали в Армию, попал он в караульную роту, на Сахалин. Послевоенные годы, страна с трудом залечивала раны и даже в Армии были перебои с продуктами и обмундированием. Но дети войны, понимая обстановку в стране, как и раньше легко преодолевали трудности и с честью отдали свой трёх годичный долг Родине.

Вернувшись в начале лета 1955 года домой, Владимир Сергеевич, уже в октябре поступает на курсы трактористов в Нерчинск. Обучение проходили в школе №1, где сейчас располагается налоговая инспекция, а тогда, вместе с общеобразовательной школой была и школа механизации. Там же была бесплатная столовая для учеников и отличная библиотека. Отучившись, Володя вернулся в родной колхоз.

«Махнул не глядя», эта фраза из известного кинофильма, в том числе и о нём. Сменив живого коня на «железного», Владимир Сергеевич остался таким же трудолюбивым и ответственным человеком, о чём говорят его многочисленные награды и почётные грамоты. Среди них дорогие сердцу тракториста, почётное место занимают три знака победителя социалистического соревнования и орден «Знак почёта». Владимир Сергеевич вместе со своей супругой Ниной Трофимовной воспитал и поставил на ноги четверых детей. Которые в свою очередь радуют ветерана труда любимыми внуками.



Автор Николай Шустиков