Их именами славится Кузбасс

Отцовские корни.

Впрочем, никакой Шуринки здесь еще тогда не было. Переливалась разнотравьем широкая степь, дружила лишь с ветром да небом и ведать не ведала, что люди давно предопределили ее участь и что теперь она не просто степь, а «переселенческий участок «Теодорский» за номером 36 на 189 душ», как сказано в книге образования переселенческих участков по Томскому району. Дорога есть. Водой не обеспечен. Почвы суглинистые».

Охотников на этот участок среди переселенцев не находилось долго.

Ведь крестьянину что испокон веков было нужно? Земля, вода, лес. Остальное делали руки, спина и голова. На работу и хитрости русский мужик всегда был мастак. И блоху мог подковать, и суп из топора сварить. Что было делать, скажем, тамбовцу Даниле Баклыкову, у отца которого сорок душ детей и внучат, голодных и разутых.

Вот они, корни шуринского председателя Василия Даниловича Баклыкова. А это строки из биографии: Баклыков Василий Данилович, 1921 года рождения. Трудовую деятельность начал в 1938 году учителем Шуринской школы. В 1940 году был призван в ряды Советской армии. Служил в звании младшего лейтенанта, а затем командиром взвода полевого укрепления в 13 армии Украинского фронта.

В 1948 году школьное звено под его руководством засеяло 10 гектаров пшеницы. Указом Президиума Верховного Совета СССР присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот». Заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР.

Председатель-полевод.

Для него затяжная весна с дождем и снегом - как угаданные шесть номеров в карточке «Спортлото». Думал с неопределенной надеждой на лучшее, казалось, что все-то он знает заранее, только по-крестьянски хитрит, прибедняется. Нет, не хитрил председатель и не прибеднялся. Первоначальная его радость сменилась суровой озабоченностью. Необычно привередливая весна смешала все карты, подкидывая агрономические задачки с двумя и тремя неизвестными. По оттепели — грязь, слякоть, ни пройти, ни проехать. Время не ждет, надо обрабатывать и засевать поля. И только начала обсыхать пашня - снова снег. И так чуть ли не до последних дней мая.

С трудом выбирая минуты, механизаторы управились с весенними работами, засеяли поля отборными семенами.

Всходы были на зависть - густые, сочные.

- Два хороших дождя летом, и будем с урожаем,- думал Баклыков, любуясь всходами.

А если ни одного? Сгорит все? И вспомнил - лет десять назад сгорело бы. Сейчас спасают посаженные колхозниками лесополосы. Они не дают ветрам отбирать драгоценную влагу.

Десять лет назад... А если заглянуть еще дальше? Скажем, в год 1953-ем, колхоз собрал всего по 5 центнеров зерновых с гектара. Плохо тогда было председателю, очень плохо.

Дума крестьянина всегда была о хлебе. Не о молоке, не о мясе, хотя и о них приходилось думать, но прежде всего - о хлебе. Будет в достатке зерна - будет все остальное. И Баклыков понимал, что все их начинания в строительстве, в механизации, в благоустройстве села пойдут прахом, если не поднять урожайность. Но как его взять, этот высокий урожай, как к нему подступиться?

Золотая звездочка Героя жгла грудь, тревожила совесть: что ж ты, на десяти гектарах сумел, а как вширь земля перед тобой раздалась, так и умение куда делось?

- Да не было у меня никакого умения, отвечал он себе. Люди помогли добрым советом, удобрения, да руки вот. Ведь за каждым колоском, как за цветочком ухаживали. На десяти гектарах с любознательными и трудолюбивыми ребятишками можно было такую роскошь позволить, а попробуй это же сделать на трех тысячах...

Встречи с учеными.

Молодость смела, преграды ей нипочем, и она не любит шагать по ступенькам. Махнуть - так сразу через пролет.

Президент ВАСХНИЛ виделся из Шуринки Богом. Академик принял Баклыкова не по-божески холодно, даже руки не протянул, только кивнул на стул: «Я вас слушаю».

Молодой председатель начал говорить о наболевшем. Однако вскоре почувствовал, что академик его не слушает, читает лежащие перед ним бумаги, и оборвал себя на полуслове. Но Трофим Денисович, хоть и краем уха, но слушал его. Только вот волнения его не понял, истинного желания его не угадал.

«Так-так, молодой человек. Агронаука вещь серьезная, и изучать ее надо тоже серьезно». Лысенко протянул Баклыкову книгу. «Она вам поможет, надеюсь, в работе».

Василий Данилович понял, что аудиенция окончена. В коридоре он взглянул на обложку: «Т. Д. Лысенко. Агробиология».

Он вспоминал об этом визите как чуть ли не о глупой мальчишеской выходке. Но тогда очень уж стало обидно и больно. Книжку он мог бы и в магазине купить, и в библиотеке взять.

Кто же все-таки может ему помочь? И вдруг всплыла в памяти фамилия - Мальцев. Не раз приходилось читать интересные его выступления в периодике. Агроном без образования, урожаев достиг невиданных, живет в Зауралье. В райцентре зашел к председателю райисполкома, сказал, что хотелось бы побывать у Мальцева, только вот как добраться - не знает.

«На выучку к нашему академику?»

Вспомнив свою встречу с академиком Лысенко и опасаясь, что он и у Мальцева отнимет драгоценное время, Баклыков заговорил торопливо, перескакивая с одного на другое, но Терентий Семенович остановил его, положив на плечо руку. «Что это вы так торопитесь? Я, знаете ли, спешить не люблю. В нашем деле спешка особенно повредить может. Поспешишь - людей насмешишь. Это ведь про нас, хлеборобов, сказано».

Терентий Семенович задумался, как бы решая про себя, высказывать или не высказывать наболевшее незнакомому, в сущности, человеку. Но человек этот был от земли, свой, и пришел к нему за помощью. Мальцев особо подчеркнул последние слова и спросил «Сколько миллиметров осадков у вас выпадает?» - Баклыков не знал. «А каковы запасы почвенной влаги?» - Баклыков не знал тоже.

«Как же вы, дорогой мой, намереваетесь бороться за урожай, когда не знаете вещей, которые знать необходимо?»

Мальцев посмотрел на него с укоризной, покачал головой, но тут же успокоил «Ничего, конечно, страшного в этом нет. Главное - хотеть знать. Вы молодой еще, у вас все впереди».

Плохо было на душе. Так опозориться! Четыре часа провел Василий Данилович в беседе с Мальцевым, но за эти четыре часа узнал, пожалуй, не меньше, чем мог бы поведать ему тот толстый учебник Лысенко.

Потом были еще встречи с Терентием Семеновичем - на совещаниях, семинарах, Потом еще раз ездил Василий Данилович к Мальцеву, чтобы поделиться результатами своей многолетней плодотворной работы.

«Вы знаете, кто бросил в землю первое зерно?» - спросил академик Василий Семенович Бойко, открывая дверь в один из многочисленных институтских кабинетов. «Не смущайтесь, я тоже не знаю. Не знаю ни имени его, ни фамилии, если тогда таковые были, но я скажу о нем так: это был великий человек, прообраз нынешнего агронома, творца, ученого, человека большой и открытой души... Большинство людей заблуждается, считая, что достаточно, как и тысячи лет назад, бросить зерно в землю и - собирай урожай. Вы-то, надеюсь, так не считаете, уважаемая Верочка».

«Пашня - это великая тайна, кое в чем уже раскрытая, но только кое в чем. А раскрыть ее до конца - задача не менее, а, может быть, и более важная, чем освоение космоса».

Семейный дуэт

Вскоре Вера, теперь уже Вера Антоновна, проходившая практику на шуринских полях, стала женой Баклыкова.

Семейственность на работе, как известно, не поощряется, но этот «семейный дуэт» сразу же повел хозяйство в гору. Василия Даниловича и Веру Антоновну связывали не столько супружеские отношения, куда всем посторонним «вход» строго-настрого запрещен, сколько пять с лишним тысяч гектаров земли, требовавшей к себе не менее бережного и заботливого отношения, чем маленький ребенок. Земля задавала вопросов побольше, и ответить на них было посложнее, чем на бесконечные детские «почему?»

Сейчас, по прошествии времени, все кажется простым. И весь многолетний труд этой семейной пары: споры и поиски, неудачи и радости легко укладываются в несколько сухих газетных строчек, говорящих о том, что «за двадцать лет в Шуринке сложилась стройная система земледелия, дающая возможность не только выращивать большие урожаи, но и повышать плодородие почвы.

Труд агронома – подвиг.

Непосвященному эти строчки ни о чем не скажут. Разве что слова о больших урожаях тронут сердце горожанина. А ведь за ними стоит то, что иначе как подвигом и не назовешь.

Но почему обязательно - подвиг? Почему необычный труд сознательного человека? Мы привыкли связывать понятие подвига с чем-то необыкновенным, почти сверхъестественным, не каждому человеку доступным. Да, конечно, закрыть своим телом вражескую амбразуру, заранее зная, что идешь на верную смерть и ничто тебя от нее не спасет - это Подвиг. И взлететь первым в неизведанный космос - это тоже Подвиг. Но есть еще и другое определение подвига, кроме «доблестного, героического поступка», как сказано в толковом словаре русского языка под редакцией профессора Д. Н. Ушакова. Это - «важное по своему значению действие, совершенное в трудных условиях». И вот это-то определение подвига как нельзя лучше выражает сущность заслуженного агронома, героя социалистического труда, участника Великой Отечественной войны, бессменного председателя на протяжении сорока лет Василия Даниловича Баклыкова.