История одного предмета

Встреча с героиней моего рассказа, вдовой ветерана Великой Отечественной войны, почётным музейным дарителем Рукиновой Надеждой Федоровной произошла в нашем музее около двух лет назад. «Я хочу подарить вам прялку моей мамы Евдокии Ефимовны Переходовой 1910 года рождения. Выбросить не поднимается рука. Слишком много с ней связано воспоминаний…».



Разговор был долгим. Перед моими глазами, как кадры из военной кинохроники, мелькали незнакомые мне города, дороги, лица. Слушая воспоминания Надежды Федоровны, я подумала, что войну действительно не вместить в строки «…благодаря героическому подвигу всего советского народа…» потому, что народ и есть те дети, которые прятались от бомбёжки под одеялом в грузовом поезде.

Надежда росла в большой семье, где кроме трёх младших братьев: пятилетнего Николая, трехлетнего Анатолия, восьмилетнего Виктора, воспитывался с младенчества оставшийся сиротой младший брат мамы Захарий.

Папа Федор был военнослужащим, поэтому приходилось часто менять гарнизоны, школы, друзей.

В 1939 году её детство неожиданно закончилось. В Польше началась война с Германией, 17 сентября в неё были введены советские войска. Так семья Надежды переехала на одну из присоединенных к Советскому Союзу Польских территорий. До Великой отечественной оставался один год.

…Это был обыкновенный день, 21 июня 1941 года. Дети прыгали от радости, когда мама сообщила, что ближайший отпуск они проведут у бабушки. Но уже в три часа ночи всё вокруг грохотало, в небе ревели моторы самолетов.

Федор не спал, нервно курил, молча ходил по дому. Потом оделся и вышел. Никто не думал тогда, что встретятся они не скоро. Через час в дверь громко стучали. Люди в форме настоятельно потребовали одеться и сесть в машину, ссылаясь на приказ доставить семьи военнослужащих в часть.

Встревоженная Евдокия молча металась по дому пытаясь собрать необходимые вещи. Мужчины были немногословны и категоричны:

« Ничего с собой не брать, поторопитесь!» -говорили они.

Сидя в машине, Евдокия сжимала в руках единственную взятую с собой связку ключей от дома и сундука, где осталось самое ценное и документы, с надеждой на то, что вскоре всё разъясниться, и она с детьми вернётся домой.

Ехали долго. Одиннадцатилетняя Надежда не могла понять, что происходит вокруг? Всё было как в бреду! Мимо на повозках везли раненых, где-то недалеко взрывались снаряды, а с неба спускались сотни парашютистов.

…Так война началась для каждой советской семьи, неожиданно, молниеносно. Надежда Федоровна на всю жизнь запомнила вкус каши, которой накормили детей по прибытии во Львов.

В городе Казатино семья Надежды и еще несколько семей военнослужащих получили военный паёк в виде ящика масла и ящика печенья, а также по два тонких одеяла и по две простыни на семью.

Дальше было длинное путешествие в неизвестность в товарном вагоне с углём. Ехали долго, как им казалось подальше от войны. По пути следования к поезду присоединяли вагоны с раненными, разбитой техникой. Немецкая авиация без конца осуществляла налеты на движущийся поезд, который в эти минуты останавливался и все, кто могли бежали в лес. Много тогда людей отстало от поезда, сгинуло в лесах, пропало без вести.

Только с годами Надежда поняла смысл маминых слов:

« Быстренько головки друг к другу, я вас накрою одеялом… Вот сейчас ударит бомба и мы не будем страдать…», на что маленький любопытный Витюша, возмущенно митинговал: « Мама, зачем вы накрываете нас, нам же ничего не видно!». «А вам не надо ничего видеть»- отвечала она и прятала своих малышей под одеялом.

…Мысленно перебираю хронологию дальнейших событий, описанных моей героиней, боясь пропустить что-то очень сокровенное и важное в этой истории. А может быть сама Надежда Федоровна от первого лица продолжит мой рассказ? Возможно, он получится без лоска, зато он будет правдивым как сама жизнь.

«Грязными, худыми и больными мы добрались до Ставрополя,-продолжает моя героиня. На подводах нас привезли в село Петровское в колхоз-миллионер имени Ленина. В небольшом колхозном домике дали одну комнату, соседние комнаты заняли семьи из Ленинграда и Днепропетровска. Руководство колхоза хорошо помогло тогда, кормили нас, лечили.

Как-то зашел в дом председатель и говорит: «Девчата, у меня к вам есть предложение. Тому, кто умеет прясть и вязать, мы будем писать трудодни и кормить». Мама сразу вызвалась. Только, говорит, прялки нужны, щётки и шерсть. Скубсти, говорит, сами будем. На том и договорились. Именно тогда появилась в нашей семье эта прялка, легкая, маленькая как сама мама.

Как сейчас помню, сидим на печке втроём, шерсть скубём, мама с лампадочкой сидит, пряжу прядёт. Из пряжи потом она вязала толстые носки и двухпальчиковые рукавицы. Ещё мама булочки для солдат пекла с сюрпризом – печеным яйцом внутри. Собирают женщины посылки на фронт, а мы сидим на печи маленькие, голодные!... Когда же нам перепадало, мы живо съедали эту ароматную булку вместе с яичной скорлупой».

… Несколько месяцев затишья для семьи моей героини оказались лишь затишьем перед большой бурей. В январе 1942 года в армию забирают старшего Захария. Еще не видавший жизни юноша погиб 8 апреля 1945 года в Германии. В июне того же года от болезни умер маленький Анатолий а в августе в колхоз имени Ленина вошли немцы.

На первом собрании стало понятно, что нелегко придётся всем. Повсюду бесчинствовали не только немцы, но и в новом чине полицаев «свои». За неподчинение новой власти грозила смерть. «Мы принесли вам освобождение!» - скандировали фашисты, а маленькая Надежда мучительно пыталась понять от кого или от чего её освободили?

« Мы сутками сидели дома, маму каждый день гоняли на железную дорогу, где под лозунг «всё для Германии» она загружала для отправки колхозный хлеб, скотину, птицу и многое другое…».

...Сердце сжимается, когда видишь каким черным крылом коснулась война тех, кого во все века любят больше жизни! История Надежды Федоровны Рукиновой еще одно подтверждение тому, что у войны очень страшное лицо, у войны нет национальности, у войны нет возраста.

«Мы были дома одни, когда вошел немец с автоматом.

« Schnell, schnell» кричит. Витя с Колей плачут, за меня прячутся. Нас вывели на улицу, где было много детей, лающих собак, фашистов, голосящих женщин. Всех детей загнали в клуб и приказали занимать места в зрительном зале. Какое-то неведомое мне чувство подсказало, что сесть нужно в конце зала поближе к двери. На сцене толстый немец в пенсне без конца повторяя слово «Kinder», обещал, что если будем слушаться и помогать немецким солдатам, нас будут хорошо кормить. Хорошо помню плакат за его спиной, на котором огромный сапог Гитлера стоит на спине прогнувшегося Сталина. Неожиданно началась бомбёжка. В зале раздался детский крик. Немцы стали стрелять сначала в воздух, потом по детям. Я схватила своих братишек Колю и Витю, выскочив в приоткрывшуюся дверь, огородами мы побежали домой. Вокруг рвались снаряды. Мы бежали узкими улочками, издирая до крови локти и колени, проползали под заборами. Около самого дома наперерез нам вышел немец. Я тяну мальчишек за собой, а он подскочил ко мне, и, выхватив из рук Колю, бросил его на булыжную мостовую. Четыре его молочных зуба остались лежать на земле. Я схватила бедного ребёнка на руки. У него изо рта кровь, я вся в крови, Витя кричит, бежим, ноги заплетаются. Так было страшно!».

… Позже выяснилось, что далеко не все дети, находившиеся тогда в этом клубе, вернулись домой. Фашисты использовали их в качестве доноров для раненых солдат вермахта.

Через шесть месяцев немцы стали отступать. Озверевшие каратели и полицаи уничтожили все имеющиеся в колхозе жизненно важные объекты: элеватор забитый зерном, пекарню, винзавод, хлебзавод, водокачку. Что-то горело, что-то тлело, дышать было нечем, люди задыхались от ядовитого смога, но « Опять выжили. Видать нам не смерть»- говорит моя героиня.

« 23 февраля 1943 года пришли партизаны. Теперь над колхозом имени Ленина развивался наш советский флаг. Мне было приятно смотреть на этих бравых парней в полушубках, не то, что немец, укутанный одеялом, на посту стоял. Но до полной радости было еще далеко. Пришла весна, сажать было нечего, люди стали пухнуть от голода, ехать было некуда. Мама решила дожидаться отца здесь.

Как-то открылась дверь. Женщина, стоящая на пороге закричала: «Дуся, твой Фёдор живой! По радио объявили, что он ищет свою семью. Фамилия его Переходов». Мама закричала. Плачет, нас обнимает, мы в голос ревём. По просьбе мамы я написала письмо, содержание которого помню и сегодня: «Папа здравствуйте, мы выехали, живы. Захария в армию забрали, Толик умер…» и сообщила ему обратный адрес.

Вскоре мы получили ответ: « Рад, что получил письмо. Вижу, что это детская рука и очень сожалею, что я не ваш отец. Я с 26-го года, до войны жил в Сталинграде. Отец погиб, два брата погибли, моя мать живет в Сталинграде. Возможно мы родственники, будем переписываться…».

… По-прежнему шла война, свирепствовал голод. Из-за отсутствия документов Евдокия не смогла доказать что является женой офицера советской армии, поэтому ее дети были лишены полагающихся им денежных выплат. В колхозе семью Переходовых больше ничего не держало.

Не дождавшись известий от мужа, она дала своё согласие на переселение в Чечню в колхоз Максима Горького (сегодня Урус-Мартан), где после депортации чеченцев и ингушей высвободилось много жилья. Свой небогатый скарб Евдокия собирала не долго: два одеяла, две простыни и прялка.

« Шёл 1944 год. Летом мы с мамой работали в колхозе, - продолжает Надежда Федоровна. За это нам насчитывали трудодни, мне 0,75, маме 1. Еще давали по 100 гр. пшеницы. Зимой по очереди с братом Витей ходили в школу, так как военный бушлат и американские ботинки у нас были одни на двоих. Иногда мама говорила мне: «Надя, дочь, ты можешь дома посидеть, тебе это зачем? Надо чтобы Витя учился».

…Еще 14-ти летняя Надежда разносила почту. Она до сих пор с болью вспоминает жуткие сцены, когда отдавала людям похоронки. Потом была долгожданная Победа и надежда на то, что теперь все будет хорошо!

Надежда Федоровна говорит, а у меня глаза наполняются слезами. Мне кажется, что я уже всё это видала: смех сквозь слезы сливаются с рыданьем вдов и матерей, со звуками гармошки и салюта и все это звучит в ушах как набат! Победа! Победа! Победа!

Эта еще одна история в копилку сотен тысяч историй рассказанных нам очевидцами страшных событий 1941-1945 годов, которая стала известна благодаря почётному музейному дарителю Рукиновой Надежде Федоровне и сохранившейся прялке, безмолвной свидетельнице трагических судеб целого поколения. Сегодня она получила вторую жизнь став музейным экспонатом.



Автор.

Ольга Александровна Курзова, Главный хранитель музейных предметов Эколого-этнографического музея г. Радужный-ХМАО-Югры.