Мы помним годы грозовые

Родительский дом – начало начал, Ты в жизни моей надежный причал. Родительский дом, пускай много лет Горит в твоих окнах добрый свет…

Из радиоприемника слышится эта прекрасная, душещипательная песня. И невольно нахлынули воспоминания, и на душе стало так тоскливо… От нашего родительского дома остались только руины и с памятников наших предков смотрят на нас милые, добрые, мудрые глаза дорогих нашему сердцу людей – наших родителей. Перед глазами проплывают годы, хотя и не сытного, но все-таки радостного детства, так как мы родились в полной семье, были желанными детьми, родители окружили нас вниманием, заботой, любовью. Наши родители – Анисимов Иван Иванович и в девичестве мама Дерябина Капитолина Петровна создали семью накануне войны (1939 год).

Не было пышной свадьбы, золотых колец, звона хрустальных бокалов, просто сделали запись о браке в сельском совете. Маме было тогда шестнадцать лет, папе двадцать четыре года. У мамы отец – Дерябин Петр Иванович в годы революции был военным комиссаром, которого казнили белогвардейцы, отрезали нос, уши, перекинули через седло коня, окровавленного увезли в сторону Агарака или Северо-Плетнево (точно не знаем, где он захоронен). Наш дедушка уроженец с. Володино, в честь его там названа улица – улица П. Дерябина.

У мамы было шесть классов образования. В предвоенные годы она работала в с. Бушуево, как раньше называли «в молоканке». Принимала молоко от населения, сепарировали, делали творог, сметану. Папа окончил всего 4 класса. В те годы молодежь рванулась к знаниям. Школа комсомольской молодежи, ФЗО, разные курсы – все это прошел и наш папа – Анисимов Иван Иванович. Как он говорил: «Жил в общежитиях, из еды – хлебушко ржаной да картошка». До войны плотничал, пахал на тракторе, в жатву садился на комбайн, даже вздымщиком работал, собирая живицу.

В 1940 году в семье на свет появилась первая дочка Тамара, а через год – война. В июне 1941 года ушел на фронт, зачислили в отдельный зенитный батальон. Папа не однажды был ранен, но, слава богу, остался жив, домой вернулся с многочисленными боевыми наградами: медалями и орденами – орден Славы, орден Отечественной войны I степени, орден Отечественной войны II степени.

Мама, Анисимова Капитолина Петровна в годы войны работала в Бушуевском сельском совете секретарем. В то время детских садов не было, поэтому растить дочку было сложно, то есть меня. В пятнадцати километрах от Бушуево была маленькая деревенька «Барсуки», которую чаще называли «Выселка». Там проживала мамина мама, то есть моя бабушка Анна Матвеевна Барабанова. В деревне остались одни женщины, на быках пахали, возили сено из леса, осенью – уборка урожая. Четырехлетнюю девчушку без конца перевозили из Бушуево в Барсуки и обратно. Капитолина Петровна договаривалась с почтальонкой, которая возила почту в с. Зоново на лошади, запряженной в телегу. Посадят меня на телегу среди посылок и мешков с письмами, довезет до поворота на Барсуки и направит бежать по дорожке. Бабушка смотрит в окно утром, среди хлебов видит мою головенку, в отчаянии захватывает голову «господи, где же я ее оставлю»? На целый день уезжали в поле. У дома была пристроена трехстенка, которую называли «погребушка», потому как там был выкопан погреб. Бабушка положит туда травяную лепешку, бутылку молока мне, я без присмотра целый день. Дня через два меня тем же транспортом отправляют в Бушуево.

Когда я оставалась у бабушки на несколько дней, к ней приходили взрослые девушки с просьбой: «Баба Нюра, отпусти Тамарку на вечерки, мы ее приведем». Девушки научили меня петь частушки, они играют на балалайке, а я пою. И так каждый вечер. Но пора и «честь знать», я снова переправлена в Бушуево. Мама, Капитолина Петровна, берет меня с собой на работу, как раз в тот день в сельский совет приезжает начальник Юргинского НКВД. Кто-то попросил меня спеть частушку. Я смело взобралась на стул и громко запела:

«Села кошка на окошко,

Распустила белый хвост,

Вся Бушуева сдурела,

Записалася в колхоз».

«Большой» начальник побагровел, изменился в лице, а мама стояла «ни жива, ни мертва». В те годы за такие частушки арестовывали и увозили неизвестно куда и навсегда… Он начал допрашивать маму: «Кто научил такой частушке?» Видит, что мама смертельно напугана, он сказал, чтоб я такие песни никогда не пела.

Холодное, голодное детство. Холодное от того, что мне не кому было приласкать, мама не знала, куда меня определить на следующий день, от этого была раздражительной, у бабушки одна работа, для нее я тоже была тяжким бременем. В колхозе оплачивали труд трудоднями, а на трудодень давали немного муки, сахару, конфет карамелек, которые в нынешнее время насмешливо называют «Дунькина радость». Бабушка все это запирала в большой сундук под замок и это лакомство выдавала по большим праздникам, маленький кусочек сахара или конфетку, основная еда – лепешки-травянушки и молоко, благо, что бабушка держала корову. Из рассказов бабушки, Анны Матвеевны, был интересен случай. Во время уборки урожая бабушка пекла хлеб мужчинам-хлеборобам, у нее осталось немного муки, испекла мне два блина. Уж больно понравились они мне, на следующий день ору: «Не буду, есть черные лепешки, давай мне тряпок!».

Весной разнообразие всякой еды: медунки, саранки, пучки, щавель, позднее ягоды (благо, что лес был рядом с деревней). Когда поспевали в огороде овощи, то начинали их кушать с Ильина дня, то есть со 2 августа. Овощи приносила бабушка, детям в огород ходить запрещалось. Кто-нибудь из взрослых наряжался чудищем и обращали внимание детей на это чудище, устрашая, что это «огородница», в огород ходить страшно, она поймает.

А жизнь идет, продолжается страшная война! Папа посылает реденько о себе весточки – Харьков, пешком в Горький на переформирование, получают пушки и… на Сталинградский фронт. Полтора года папа стоял в обороне Ленинграда, брал Выборг, участвовал в форсировании финского залива, за этот бой папу наградили орденом Отечественной войны I степени. Войну папа закончил на Балтийском море, затем его направили в Восточную Пруссию. Вернулся из армии в декабре 1945 года.

Из рассказов мамы: темный зимний декабрьский вечер. Мама идет с работы, на мосту встретился солдат. Конечно, в ночи они не узнали друг друга, проходят мимо и оба оглядываются, вдруг мама бросается к нему: «Да это же мой миленький». Приходят вместе в домик папиных родителей, где его ждала вся огромная родня. Этот эпизод мне запомнился. Входит папа, бабушка падает в обморок, началась такая суматоха, все громко плачут, я стою на лавке и со страхом наблюдаю эту картину, наконец, папа спохватывается: «А где же моя дочка Тамарка?» Берет меня на руки и нежно прижимает к себе. Это была первая, проявленная ко мне нежность за годы войны.

Вернулись выжившие солдаты, мирная жизнь налаживалась. Из папиной шинели мне сшили пальто. Папа был очень мастеровым человеком, сшил мне маленькие сапожки, на голяшечке сделал гармошечки, ему нравилось делать что-то вычурное.

В народе бытует поговорка – «Дом не построил – значит не жил». Папа для своей семьи построил три. Первый в с. Бушуево, не мудреный домишко, без затей. Второй в Володино (в 1947 г. семья из Бушуево переехала в Володино), и третий, как мечту, которую вынашивал в окопах, построил необычной красоты для скворцов скворечник - приметный, двухэтажный, с башенкой.

В Володино в семье появилось еще две дочки. Семья растет, возникла необходимость расширить дом. Семья в 1957 году переезжает в Юргинское. Купили избушку с земельным участком и начал рубить большой дом, два года строил. Хороший получился дом, но папе хотелось чего-то необычного. Решил облагородить, отчеканить карниз. Собирал досточка к досточке, ночами вырезал пилочкой. Сделал оригинальные наличники, узоры придумывал сам. А какие ворота он смастерил! Наверху красовался орден Победы, внутри которого искрились набитые стеклянные елочные игрушки, подключены электрические лампочки.

Люди шли мимо, останавливались. Однажды приходил старичок. Посмотрел, полюбовался, низко поклонился такой рукотворной красоте и пошел дальше. Папа был одаренным человеком, очень хорошо играл на гармони, пел, много передал своим дочерям – Тамаре, Нэле, Нине.

Ранения не давали покоя, сильно болели простуженные ноги. Папа слег, в возрасте 75 лет он скончался в 1988 году, через шесть лет из жизни ушла и мама. Их жизнь прожита не напрасно, они оставили яркий свет своих жизненных позиций и творений.

«Поклонись до земли своей матери

И отцу до земли поклонись,

Мы пред ними в долгу неоплаченном,

Будем помнить об этом всю жизнь…».