Иван Иванович Сотсков

Беспощадная машина атеизма прогуливалась по церквям и приходам нашей страны на протяжении 20 с лишним лет, мало разбираясь в своих жертвах – прессовала всех своим железным катком – начиная с 1917 года. Жизни священнослужителей ломаного гроша не стоили – тюрьма, каторга, расстрел, тюрьма, каторга, расстрел… Миряне – верующие, в лучшем случае, поднимались на смех в устах большевистской пропаганды, как отсталые, тёмные люди, в худшем – шли следом за своими священниками. К концу 1938 года в Новоладожском уезде не осталось ни одного действующего храма, ни одного монастыря. Церкви закрывались «из-за отсутствия служителей культа».



Ситуация изменилась после войны. Антицерковная политика по ряду причин была несколько ослаблена. На фоне этих перемен Русской Православной Церкви удалось открыть некоторые храмы. Это был ничтожный процент от общего числа ранее закрытых церквей, но он дал огромную надежду верующим людям. Десять лет новоладожские прихожане не видели церковной жизни, и когда, после войны, пошли слухи, что где-то в нашей области стали открываться церкви, нашлись активисты, которые сделали всё, чтобы храм был открыт и в Новой Ладоге. В 1947 году нужна была определённая доля смелости, чтобы заниматься вопросами открытия храма и организации прихода – ведь государство продолжало исповедовать атеизм.



Один из этих ладожан – Иван Иванович Сотсков, историю жизни которого я хочу рассказать.



Родом Иван Иванович был из деревни Низино, 1878 года рождения. Все его предки были старообрядцами. Отец его имел троих сыновей, кроме Ивана были ещё Василий и Григорий. Сейчас в Новой Ладоге живут некоторые потомки этого семейства.



Учился Иван в церковно-приходской школе, 3 года. Свою трудовую деятельность начал в 16 лет в Новой Ладоге – занимался ловлей рыбы, работал на хозяина.



С 1901 по 1907 год Иван Сотсков служил в царской армии на флоте. И об этом можно написать отдельную повесть, потому как, волею судьбы, пришлось ему стать свидетелем исторических событий. Достаточно сказать, что местом его службы был броненосец «Сисой Великий», состоявший в царском флоте с 1894 года.

Корабль участвовал в Цусимском сражении 14-15 мая 1905 года. В ходе дневного боя броненосец получил достаточно тяжелые повреждения. Команде удалось погасить множественные пожары, возникшие после попадания вражеских снарядов, но несколько пробоин в носовой части корабля заделать не получилось. Броненосец получил дифферент на нос и накренился на левый борт. Несмотря на это корабль встал в состав эскадры, а вечером бой возобновился. Иван Сотсков служил машинистом. В книге потомков капитана корабля Константина и Григория Озеровых «Правда о броненосце «Сисой Великий» рассказывается: «Нелегко пришлось в этот день и машинным механикам. С мостика то требовали дать полный ход, то сбавить его до минимума. Раскрасневшиеся мотористы носились по всему машинному отделению, следя за бесперебойной работой машин. Только тот, кто хоть раз побывал в котельной у горящих топок, в раскалённой угольной взвеси, сам часами поработал лопатой, обливаясь потом и задыхаясь от жары, сможет по-настоящему оценить геройский труд машинистов и кочегаров!»



На этот раз японцами были потоплены несколько русских кораблей, а «Сисой Великий» получил такие повреждения, которые стали причиной его гибели. Утром 15 мая с сильным креном броненосец достиг острова Цусима, где был встречен тремя японскими крейсерами и миноносцем. Видя обреченность своего корабля, командир, на предложение японцев сдаться, ответил согласием, после чего японцы приступили к эвакуации русского экипажа. Утром 15 мая 1905 года броненосец затонул в 3х милях к северо-востоку от м. Карасаки.



Иван Сотсков попал в японский плен вместе со всем составом команды. Там он провёл более полугода.



Как отмечают историки, война 1904—1905 годов отличалась немыслимой в последующие времена гуманностью по отношению к пленным. Войска на поле боя не допускали расправ над захваченными противниками, а боевые действия тех лет называют "последней в истории схваткой джентльменов". Условия для военнопленных были созданы хорошие: здоровое питание, медицинское обслуживание. Русские пленные построили себе церковь, куда регулярно приезжал священник-японец из столицы. Пленные свободно отправляли письма в Россию, которые, правда, читала цензура. В лагере были самодеятельные оркестры, школа, торговые лавки. Томившиеся от безделья пленные предавались различным азартным играм, например картам. А в каждом бараке были устроены самодельные бильярды. После прекращения войны в Токио 7 ноября 1905 года был подписан протокол об обмене пленными, и русских партиями стали отправлять в Россию.



Иван Сотсков вернулся домой в 1908 году Георгиевским кавалером. Кроме «Егория» на груди его была медаль в память русско-японской войны 1904-1905 гг. с надписью «Да вознесёт Вас Господь в своё время».

/на фото Иван Иванович Сотсков стоит справа/

Поступил на работу на спиртозавод, после революции ставший новоладожским ликёро-водочным заводом (территория современной кожгалантерейной фабрики). Первый раз женился на новоладожской мещанке (имя осталось пока не выясненным) и получил в приданое большой деревянный дом на Рождественской улице. Жена, к сожалению, умерла в родах. Иван Иванович в течение последующей жизни учил своих сыновей и зятьёв – как можно больше гулять с беременными жёнами, чтобы не случилось такой беды, какая произошла с его первой женой.



Второй раз Иван задумал жениться на девушке из рыбачьей деревни Глядково – услышал рассказы знакомых, что есть у рыбака Владимирова дочь на выданье.

/на фото: Анна Егоровна Владимирова/

Отправился свататься. Семья Владимировых была строгих правил, из старообрядцев. Отец семейства Георгий (Егор) Владимирович был суров со своими домашними – дочерям разрешалось учиться в церковно-приходской школе только два года – для того, чтобы выучиться читать. Говорил так: «Евангелие читать можешь, и достаточно. А письма парням писать нечего!» Взрослых дочерей, наравне с сыновьями, брал с собой в озеро на промысел. Девушки в этой семье были настоящими рыбачками, трудились от зари до зари. Позже, когда после революции деда Владимирова звали мужики в рыболовецкий колхоз, он с насмешкой отвечал своим землякам: «Да я один больше всего вашего колхоза наловлю». И действительно, слава о нём шла по деревне, что знает он озеро лучше своего дома. Не прошло даром такое отношение Егора Владимирова к коллективизации - трое его сыновей были раскулачены. Старший сын Виктор с женой Татьяной с сыном Павлом в 1931 году были высланы в Мурманскую область, двое младших сыновей, Алексей и Александр – отправлены в ссылку в Среднюю Азию.



Но вернёмся к сватовству. Иван Иванович сговорился с хозяевами о женитьбе на их дочери Анне. В то время ей было уже 30 лет. Засиделась она в девушках по двум причинам: во-первых, отец семейства не спешил отдать Нюру замуж, так как её рабочие руки очень нужны были в рыбацком промысле. А во-вторых, и сама девушка не стремилась выйти замуж за местного рыбака, потому как, натерпевшись тяжкого рыбацкого труда в родительской сойме, её совсем не радовала перспектива продолжить ловить рыбу в лодке мужа. Анна так и говорила о желаемом замужестве: «Хоть за нищего, но в Ладогу!» И вот нашёлся для Анны жених, да и не нищий вовсе, а Георгиевский кавалер, с собственным домом в Ладоге, человек не молодой, опытный, и к тому же их круга – из старообрядцев, что, вероятно, имело значение для родителей невесты. Во время сговора Анна с младшей сестрой Марией сидели за печкой и подслушивали разговор. Родители выдавали замуж именно Анну, вероятно, пожалев тридцатилетнюю девушку. Когда жениху было указано идти смотреть невесту в потайной угол, Иван смело пошёл и, увидев девушек, направился к младшей (до сватовства он свою невесту ни разу не видел), на что со смехом ему было указано, что невеста его – вот. Так и сложилась семья Сотсковых – Иван да Анна. Венчание состоялось в августе 1910 года в Немятовской единоверческой церкви. Свадьба была весёлая, хлебосольная, и после неё на лодках отправились домой, в Новую Ладогу. В одной из лодок играл духовой оркестр.

/на фото: запись о бракосочетании из метрической книги Немятовской церкви; Георгий Владимиров с дочерью Анной и внуком Николаем, первенцем Анны и Ивана Сотсковых/

Супруги прожили долгую и счастливую совместную жизнь. Родилось у них пятеро детей: Николай, Галина, Надежда, Екатерина и Михаил. Только средняя дочь Надежда трагически погибла в детстве, остальных вырастили. Старший сын Николай известен в Новой Ладоге как руководитель самодеятельного духового оркестра в 50-70-х годах. Дочь Галина во время войны работала на аэродроме – «штопала крылья». Имеет медаль «За оборону Ленинграда». Дочь Екатерина тоже работала на обслуживании военных структур – они вместе с Галиной были ветеранами ЛВФ. Интересна история замужества Екатерины – она вышла замуж за инженера Николая Пахомова, приехавшего в 1936 году в Новую Ладогу строить аэродром. Сейчас в Новой Ладоге и Санкт-Петербурге живут внуки и правнуки Сотсковых – Лутковы, Куприяновы, Астахины, Солонниковы, Соцковы.

/на фото: Иван Иваныч Сотсков с женой Анной и детьми - Галиной, Николаем и Надеждой/

/На фото: В доме Сотсковых: в первом ряду вторая слева — Екатерина, первый слева — муж Екатерины инженер Пахомов, второй ряд первый слева — Михаил (у цветка)/

/ На фото: Анна Егоровна и Иван Иванович Сотсковы сидят, за ними слева направо — Екатерина, муж Галины, Галина/

От младшего сына Михаила родились дети – Виктор и Надежда. Надежда Михайловна Сотскова (Солонникова) работала учителем в Иссадской школе, всегда занималась краеведением. Она бережно хранит семейные фотографии, письма, документы, а также, вместе со своим сыном и внуками участвует во встречах потомков экипажа броненосца «Сисой Великий», которые организуются председателем общества потомков Цусимского сражения в Санкт-Петербурге Константином Озеровым.



Из незыблемых порядков в семье Ивана и Анны было следующее: в красном углу под иконами на маленьком столике всегда лежало священное писание, его читали ежедневно. Никогда в доме не ругались нецензурными словами – это было строго настрого запрещено. Курить запрещалось. По воскресеньям всегда пеклись пироги. Особенно часто – рыбники. На Рождество – свининник, на пасху – обязательные пасхальные лакомства – пасха творожная и пасха молочная. Анна приучила к этому и дочерей, невесток. Иван Иванович насадил у дома большой сад – 20 кустов смородины, вишня, жасмин, сирень, яблони. Конечно же, были в хозяйстве и корова, и куры.

/На фото: Иван и Анна Сотсковы во дворе своего дома на ул. Володарского (быв. Рождественской)/

Несомненно, семья Сотсковых всегда была церковной, несмотря на изменение отношения общества к религии после 1917 года. В своей послевоенной анкете Иван Иванович указывал, что в церковном активе он состоял с 1921 года. И это замечательно характеризует его как честного и мужественного человека. В эти годы даже некоторые священнослужители снимали с себя сан. На фотографии из фонда Новоладожского историко-краеведческого музея, датированной 1930-ми годами, мы видим Ивана Ивановича в числе церковной «двадцатки» (в третьем ряду третий справа). Интересен состав этой группы: в центре сидит священник Александр Семёнович Сажин, кандидат богословия, справа от него церковный староста – бывший купец Пётр Владимирович Шабанин. По лицам и одежде можно определить ещё пару-тройку «бывших», а в 30-е годы уже «социально-чуждых классовых элементов». Остальные люди – явно простые мещане и крестьяне.

/На фото: церковная «двадцатка» новоладожского собора, 1930-е гг. В 3-м ряду третий справа — Иван Иванович Сотсков, в центре — священник А.С. Сажин, справа от него — П.В. Шабанин (из фондов Новолодожского историко-краеведческого музея)/

Приходская жизнь продолжалась до ноября 1937 года, когда в Новой Ладоге были арестованы настоятели трёх действующих храмов. 3 декабря они были расстреляны, но прихожане об этом так и не узнали. Новых священников никто не прислал, храмы были закрыты.



Иван Иванович трудился на различных предприятиях: с 1919 по 1922 – приёмщиком рыбы в «Ленрыбе», с 1922 по 1925 – кочегаром на водном транспорте, с 1925 по 1929 год – машинистом электростанции (в Новой Ладоге), с 1929 по 1935 – кочегаром силовой станции в п. Сясьстрой. Очень интересная, и, можно сказать, даже экзотическая должность была у Ивана Ивановича с 1935 года – он был маркёром клуба «Ленрыбы», а с 1941 по 1944 год – маркёром клуба офицеров в Новой Ладоге. То есть, проще говоря, Иван Иванович был смотрителем в бильярдной. Он наблюдал за игрой, вёл счёт, отвечал за инвентарь. Вот когда пригодились навыки, полученные в японском плену! В 30-40 годы специалистов по игре в бильярд в нашем маленьком городке было не много, если вообще они были. Параллельно с должностью маркёра во время войны Иван Иванович служил лесником новоладожского лесничества – по 1946 год.

/На фото: Иван Иванович Сотсков — маркёр клуба офицеров в Новой Ладоге с дочерью Галей, не позднее 1944 г./

И конечно, когда в 1947 году забрезжила маленькая надежда на открытие в городе церкви – Иван Иванович сделал всё, чтобы это случилось. Он собирал подписи верующих под прошениями, неоднократно возил их в епархию. Собрал группу людей, вошедших после в состав церковной «двадцатки». Доставал материалы на ремонт Никольского собора, который необходимо было привести в порядок после 10-летнего запустения. Сам принимал активное участие в ремонте. И, конечно, когда в Ладогу прислали первого священника для организации приходской жизни и открытия храма, Иван Иванович был выбран церковным старостой. Далее последовало одобрение кандидатуры уполномоченным по делам религии и утверждение в митрополии. Последние годы своей жизни Иван Иванович неустанно трудился в храме.

/На фото: прошение в епархию от верующих Новой Ладоги, 1947 год, архив СПб епархии/

В доме, кроме семейства Сотсковых, долгое время жили две незамужние сестры первой жены Ивана Ивановича – вероятно, до самой смерти. После войны все дети покинули родительский кров – у всех были уже свои семьи. В начале 50-х годов дом потребовал капитального ремонта, и на это время Иван Иванович и Анна Егоровна перебрались жить в церковную сторожку – маленькое уютное полуподвальное помещение в нашем храме. Оно состояло из комнатки с плитой и спаленки с лежанкой. В первой комнате было маленькое окно почти под потолком. Внучка Наденька по состоянию здоровья не могла ходить в детский сад, и поэтому днём всегда была у бабушки и дедушки. Она помнит, как любила в церковной сторожке смотреть в окошко на проходящие мимо ноги прихожан.

/На фото: Иван Иванович и Анна Георгиевна Сотсковы с внучкой Наденькой у Никольского храма/

В должности церковного старосты Иван Иванович пробыл до самого конца жизни. Менялись священники и настоятели, и он всегда оставался их первым помощником. А первой помощницей Ивана Ивановича всегда была Анна Егоровна. В списках церковной «двадцатки» она неизменно числилась вместе с мужем. В праздники после церковных служб часто собирались на трапезу в доме Сотсковых. Анна угощала своими замечательными пирогами, и каждый приносил к столу, что мог. Незадолго до смерти Иван Иванович написал заявление с просьбой отстранить его от должности церковного старосты по причине плохого самочувствия. Через пару месяцев он умер. Хоронили всем приходом. Это был 1955 год.

/На фото: Иван Иванович Сотсков стоит справа, в центре — священник Алексей Верзин/

/На фото: в доме Сотсковых: священник Борис Стехновский, Иван Иванович Сотсков. Анна Егоровна — 4-я слева/

/На фото: священник Борис Стехновский и Иван Иванович Сотсков, Новая Ладога, не позднее 1955 г./

/На фото: Похороны Ивана Ивановича Сотскова, 1955 год, Новая Ладога/

Анна Егоровна пережила мужа на 10 лет, хотя перед смертью Иван Иванович сказал ей, что «ты, Нюра, недолго будешь без меня». Анна Егоровна спокойно относилась к мыслям о смерти, но мечтала умереть так, чтобы перед этим «хотя бы недельки две помучаться». Для большинства людей эта мечта выглядит очень странно. Люди вообще, как правило, боятся думать о конце земной жизни, но человек искренне верующий, относится к смерти спокойно, и вправе желать и надеяться какую-то часть своих грехов искупить предсмертными мучениями. Хотя, в нашем обывательском понимании, какие вообще грехи могли быть у этой простой русской женщины – хозяйки, жены, матери…, но у каждого свои счёты с собственной совестью, и, видимо, Анна Егоровна предъявляла к себе жесткие требования.



Она умерла в ночь после Преображения Господня (яблочного Спаса). На праздник набрала целую корзину яблок в своём саду и отправилась к утренней литургии. Освятив яблоки, пошла на перекрёсток около своего дома, и долго стояла там, раздавая их прохожим. Нынче многие забыли, что яблоки на Спас (как и яйца, куличи на Пасху) освящают, не для того, чтобы принести их домой и скушать в семье, а чтобы раздать бедным, поделиться с голодными. Раньше прихожане об этом знали… Анна умерла без мучений, быстро и тихо. Господь не посчитал нужным…

/На фото: личные вещи Анны Георгиевны Сотсковой/

Рассказ о церковном старосте Иване Ивановиче Сотсковом неизменно звучит на каждой экскурсии в общественном музее новоладожского собора Рождества Пресвятой Богородицы, расположенном в колокольне. Его судьба — пример честно прожитой жизни и иллюстрация ко многим событиям в истории нашего края и Отечества.

/На фотографиях: интерьеры музея в колокольне собора Рождества Пресвятой Богородицы, г. Новая Ладога/

Благодарю Надежду Михайловну Солонникову за предоставление сведений и фотографий семьи Сотсковых, а также за светлую и добрую память о предках.