Мой Котельнич

Леонид Николаевич Рахманов - известный русский советский писатель, член Союза писателей, член Союза кинематографистов СССР, первый Почетный гражданин города Котельнича. Он внес значительный вклад не только в литературу, но в кино - и театральное искусство страны.

Родился Леонид Николаевич Рахманов 28 февраля 1908 года в г. Котельниче Вятской губернии в семье земского дорожного техника. Окончил среднюю школу №1. Жил и работал в Ленинграде.

«Сколько же мостиков и мостов соединяют меня с моим прошлым, с близкими и далекими людьми моего детства? Много. Но самый генеральный мост – это все-таки благодарная память, память о впечатлениях, наблюдениях, отстоявшихся за прошедшие годы, пусть крайне неравноценных. Да, а очень люблю Ленинград, где живу с 1925 года. Я обязан ему, казалось бы, всем, начиная с первых литературных опытов. Это здесь, в Ленинграде, я принялся жадно впитывать его старую и новую историю. Это он тесно связал меня со страной, с ее заботами, с ее будущим. Но Котельничу я обязан, может быть, главным: первым толчком, первой тягой к прекрасному – прекрасному в жизни, в природе, в театре, в музыке».

______________________

Всем известна фраза «Все начинается с детства», а формирование характера человека, можно добавить – с семьи. Леня Рахманов рос в атмосфере любви и взаимоуважения. По воспоминаниям матери писателя, Ксении Ивановны, с мужем они «не только не ссорились, но даже ни разу не поспорили». Леонид не толь почтительно относился к отцу, он его боготворил. Неизгладимый след в сознании Рахманова оставила отцовская увлеченность работой и преданность делу.

В детстве Леня Рахманов, как и все мальчишки его возраста любил зимой - лыжи, санки, коньки, летом – речку, рыбалку, помогал по дому родителям, дружил со сверстниками.

_______________________

«Первые мои лыжи были самодельными. Разумеется, делал их не я, - одиннадцатилетнему это, пожалуй, не под силу; и вообще, проще, казалось бы, купить, - но где? В 1919 году в Котельниче не только спортивных магазинов - самых обыкновенных мелочных лавок не было. Попросить у знакомых, у соседей? Словом, отец взялся сам смастерить лыжи - он любил решать такие заманчивые задачи... Котельнич и его окрестности изобилуют горами, но не все эти горы годятся для лыж: одни из них - городские улицы и проезды - гористый берег реки, настолько крутой и обрывистый, что местами снег на нем не задерживается, всю зиму на виду остаются глинистые красноватые лысины. Правда, на Вятке, повыше пристани, находится овраг Семиглазов, где скат к реке между редкими соснами привлекателен для лыжников. Первое время я бегал и катался с мальчишками на Солдатском пруду, где берега сравнительно низкие и пологие. Но скоро мне это прискучило, и я со своим ближайшим приятелем Володей Бутыриным нашел местечко поинтереснее - так называемую Нижнюю линию. Откос был довольно крутой, под сорок пять градусов, как многие железнодорожные насыпи, и нас выносило с разгона на противоположный откос, основательно тряхнув на своеобразном трамплине - присыпанных снегом рельсах. Но, что это по сравнению с тем, что мы испытывали, съезжая с заречной, куда более высокой насыпи! Насыпь вела к большому пятипролетному мосту через Вятку. Вихрем с нее слетев, катишь по дамбе или по равнине еще метров сто - полтораста...»

У мальчишек были свои тайны, интересы, но любимым занятием Лени Рахманова было чтение книг. Их было прочитано в годы детства «не одна тыща», - так писал он в своих воспоминаниях.

________________________

По описаниям Леонида Николаевича, писателя умного и вдумчивого, мы узнаем прошлое нашего города.

«Нельзя забывать, что я десять лет прожил до революции, а в первые пореволюционные годы в пределах дома меня окружал почти прежний быт – пусть скудный, голодноватый, когда кусок сахара, ложка постного масла, бутылка керосина значили куда больше, чем запекаемые прежде окорока к пасхе и к рождеству».

Котельнич стал погорельцем за пятнадцать лет до войны. Как ни странно, война, уготовившая несравненно худшую участь сотням городов и селений, принесла ему известность гораздо большую, чем пожар 1926 года. Тысячи эвакуированных из Ленинграда и других городов осели на несколько лет в Котельниче – число жителей в городе сразу удвоилось, достигло сорока тысяч, - а великое множество фронтовиков и тыловиков, командированных и мобилизованных, москвичей и уральцев, сибиряков и дальневосточников проехало мимо, возможно запомнив название станции. К тому времени станция была уже узловой – точка пересечения Северной и Горьковской железных дорог и пристань на большой судоходной реке.

_______________________

И какие же разные это были люди! Они ждали пересадки, сутками живя на вокзале, часами топчась на рынке, меняя вещи на продукты, которые стоили здесь вдвое и втрое дешевле, чем в крупных промышленных центрах: скажем, за пуд картошки запрашивали все же не тыщу, а четыреста рублей. Другие прослышали о Котельниче от поселившихся в нем родных и знакомых. Третьи лежали в здешних госпиталях, размещенных во всех двухэтажных и единственном трехэтажном зданиях города. Выздоравливающие бродили по улицам, толкались на базаре, меняя пять кусков пиленого сахара на восьмушку самосада, в летние и весенние дни грелись на солнышке, - мудрено не запомнить место, где они возвратились в жизнь, иные хотя бы и для того, чтобы вновь отправиться навстречу смерти.

Когда война кончилась, город стал ширить свои границы. Ближние к нему деревни становились городскими улицами, сперва окраинными, затем обычными, рядовыми. Вокруг станции Котельнич – 2 (горьковской ж.д.) образовался свой город-спутник с домами и участками усадебного типа, с садами и огородами, где улицы все до одной почему-то получили историко-литературные наименования: улица Герцена, Лермонтова, Рылеева и многих других писателей. В городе появились четырехэтажные и пятиэтажные жилые дома, - оригинальности, красоты в них не было, но в сочетании с зеленью деревьев, алыми кистями рябин, цветущими яблонями снаружи и бытовыми удобствами внутри они могли считаться достижением городской культуры».

________________________

В детстве было и увлечение скрипкой. Отец очень любил этот инструмент и хотел, чтобы и сын научился играть. Учился игре на скрипке Леонид Рахманов у Анатолия Лукича Тупицына.





















«Кто же такой был Тупицын? Мало сказать, что Анатолия Лукича хорошо знали и уважали: когда этот лысый, полнеющий, коротковатый человек шествовал с портфелем в руке через город, большинство горожан с ним почтительно здоровались,- у него были сотни учеников, и не только в Котельниче, но и в районе, и даже в области. Я, разумеется, имею в виду окончивших его счетоводческие курсы… С моим школьным другом Карловым мы задавали в его доме концерты: у Карловых было пианино, и Коля на нем играл уже не первый год. Мое дело было играть верхнюю строчку. У меня сохранилась картонная афишка – анонс «Музыкальный вечер. Н.Карлов (пианино), Л.Рахманов (скрипка), В.Бутырин (мандолина) и др. исполнят свои лучшие номера solo, duets et trio». Володя Бутырин был наш школьный товарищ, а «др.» - Колин брат Боря, подыгравший нам на барабанах».

_______________________

Набережная - одно из любимых мест отдыха котельничан и гостей города., любимым местом отдыха она была и для семьи Рахмановых, «весной, летом, осенью они чаще всего ходили на берег Вятки, на Верхнюю площадь с ее необъятным кругозором, с лесными далями или спускались к самой реке, на пристань, где иногда случалось встретить или проводить белый нарядный пароход с толпившимися у бортов пассажирами. Когда я подрос, мы ходили втроем, и мне это нравилось – совсем не скучно было созерцать вместе с ними реку, заречные рощи… В моем детстве Вятка была полноводной, всю первую половину лета, до сильной жары, по ней ходили большие двухъярусные белоснежные пароходы: «Москва», «Булычев» (фамилия вятского пароходчика) и до глубокой осени - пассажирские одноярусные: «Сын», «Дед», «Наследник».

_______________________

«Позже отцу без труда удалось обучить меня владеть лодкой и веслами, причем в любую погоду, не страшась ни ветра, ни волн. Лодку он мне доверял летом на все дневное время (вечером или на рассвете пользовался ею сам для рыбалки), и я гонял на ней вверх и вниз по реке, один или с моими друзьями Карловыми; а то по узкому извилистому ручью перегонял лодку на озеро Старица (бывшее старое русло Вятки). Лодка эта была маленьким вертким челном, трех мальчишек она еще держала, не черпала бортами воду.

_______________________

Как я гордился в детстве железнодорожным мостом через Вятку! Помню, какими крохотными по сравнению с громадой моста выглядели подвешенные к нему то там, то здесь люльки с малярами, обновлявшими его стальной серый цвет. Ходили маляры и по верхним граням гигантских арок, чистили их от ржавчины, мыли и красили, не боясь сорокаметровой высоты. Признаюсь, всегдашней моей мечтой было пройти по этому мосту с одного берега на другой, но всегда этому мешала война, то одна, то другая: мост имел оборонное значение, его охраняли часовые; редко – редко случались годы, когда по нему можно было пройти со специальным пропуском, - мой отец одно лето такой пропуск имел, и я ему очень завидовал. Мог ли он взять с собой меня, мальчика? Думаю, что не мог, не то бы, наверное, взял. Даже уезжая в Ленинград, я взял с собой еще дореволюционную открытку - фотографию своего любимца – она у меня и сейчас цела.

….Меня больно задело, когда приехавший однажды в Котельнич мой ленинградский внук, издали увидев расхваленный мною мост почти в километр длиной, холодно проронил:

-Ну и что? Обыкновенный железный мост.

Зато я вполне был удовлетворен, когда тот же Алексей, проезжая под те же мостом на моторке и задрав голову на высящиеся над нами могучие железные фермы, сказал уважительно:

-Да-а!

________________________

Строительство железнодорожного моста велось с 1902 по 1905 годы. 1905 году было открыто движение товарных поездов, а в 1906 – пассажирских.

Занимался постройкой железнодорожного моста, дорожный техник Федор Мартинианович Захаров.



«Дорогим, интересным для меня гостем был Федор Мартинианович Захаров. Дорожный техник, служивший вместе с моим отцом сначала в земской управе, потом в совнархозе, потом в Комгоссооре (Комитет государственных сооружений), он не был местным уроженцем; после постройки железнодорожного моста в 1903 году, в которой он принимал участие, Захаров остался в Котельниче, женился на богатой вдове Анне Федоровне Глушковой (в молодости, и еще на моей детской памяти, высокой, статной, красивой женщине), построил на их большом садовом участке на краю города второй дом в современном духе: высокие, просторные комнаты, широкие окна, светлые тисненые обои. В доме этом мы однажды побывали в гостях. Однажды, потому что очень скоро Захаровы опять переехали в старый дом, тоже с просторными комнатами, тоже красивый, сверкающий белизной заново выкрашенной деревянной обшивки, резными наличниками окон, издали – настоящая вилла, и все-таки чем - то старомодный. Новый дом Захаров пустил под спичечную фабрику, где я также успел побывать – посмотрел, как из осиновых чурок машины строгают соломку для спичек. Говорю – успел, потому что затея оказалась невыгодной: под городом уже существовала спичечная фабрика братьев Зубаревых и конкурировать с ней не имело смысла. Живой, предприимчивый характер Захарова подстрекал его ко все новым и новым производственным затеям, и в начале НЭПа он быстро переоборудовал бывшую спичечную фабрику в механическую мельницу…»

________________________

Интересные факты мы узнаем из воспоминаний Леонида Николаевича:

« В дореволюционном кинотеатре в Котельниче играл струнный оркестр, состоявший из пленных австрийцев. Почему-то так получилось, что большинство соотечественников Моцарта оказались музыкантами. Днем они трудились на спичечной фабрике, на частном кожевенном заводе, а вечером отдыхали душой в оркестре».

________________________

В 1924 году Леонид Рахманов едет в Ленинград, учиться электроделу, но главным делом его жизни стала литература. Свои первые рассказы он пишет, учась в Ленинградском электротехническом институте, здесь участвует в литературном объединении рабочей молодежи «Смена», выступает перед друзьями, поэтами, писателями: Ольгой Бергольц, Борисом Корниловым, Юрием Германом, Геннадием Гором.

Свое первое и ряд других произведений Рахманов создает в Котельниче, городе вдохновившем написать книгу «Люди – народ интересный», где главным литературным героем показан родной город писателя.

________________________

Все подмеченное в обыденной жизни не запомнилось бы, если б впервые на них не упал наблюдательный взгляд ребёнка.

Книга начинается неожиданно: все запомнившееся, некогда поразившее воображение, горит, превращается в пепел.

«В начале мая 1926 года я вернулся домой после годового отсутствия: вернулся с заканчивавшейся строительством Волховской ГЭС, первой нашей сверхмощной для того времени гидроэлектростанции. Утром 26 мая я сидел за столом у окна и решал уравнения из памятного многим поколениям алгебраического задачника Шапошникова и Вальцева. За два года, прошедших после окончания школы, занятие это было не столь уж легким, и я не сразу заметил тревожное оживление на улице. Когда же заметил и открыл окно, то услышал тревожные слова:

-В Шуршонках горит!

Шуршонки – это была приткнувшаяся к городу деревня, по существу продолжение нашей улицы, только за железной дорогой, пересекающей город. Улицу Луначарского и Шуршонки соединял виадук, перекинутый через железнодорожные линии. Как себя помню, я любил на нем стоять и смотреть вниз и вдаль, на рельсы, уходящие к железнодорожному мосту в семьсот метров длиной, на его пять пролетов, пять арок, шагающих через реку Вятку.

Ни подо мной, ни вокруг меня не замечалось ни малейшего признака движения. Редко-редко проходил товарный, еще реже – пассажирский поезд, обдавая гордо стоявшего на виадуке молодого индустриала паром и дымом, по прилегающим улицам и по площади плелись крестьянские лошадки, запряженные в телеги и тарантасы, чинно шли пешеходы – спешить было совершенно некуда. Что до автомобилей, то в Котельниче их попросту не было, ни легковых, ни грузовых: и даже пожарные ездили пока на лошадях.

-Горит в Шуршонках!..

Услыхав про Шуршонки, я захлопнул задачник, выскочил за ворота и сразу увидал клубы густого дыма, быстро несущиеся по небу из-за железной дороги в нашу сторону. Не успел я решить – бежать мне сразу туда, где горит, или не оставлять маму одну, дождаться папы – скоро обеденный перерыв, - как вдруг папа меня окликнул. Вместе с моим школьным другом Колей Карловым они примчались с горы…

Добежав до виадука, мы оглянулись – и остолбенели: дым валил уже возле самого нашего дома! Ничего не поняв, что произошло, мы с Колей ринулись назад…

Ветер усиливался с каждой минутой и разносил горящую паклю с места пожара, со складов кудели и льна, лепя ее на все деревянные крыши города. Так в первые же полчаса загорелась деревянная каланча, и набат умолк. Умолк навсегда: после пожара каланчу не восстановили. А в тот злополучный день, когда одновременно пылали все городские улицы, местные пожарные вообще мало что смогли сделать.

________________________

Зато упорно, систематически тушили пожар вблизи железной дороги мои любимцы – паровозы, спешно прибывшие с соседних станций. Скромные трудяги – маневрушки – «Овечки». «Щуки», как называли их по первым буквам «ОВ» и «Щ», - постоянно дежурившие на станциях Котельнич-1 и Котельнич-2, вступили в борьбу с огнем еще раньше. Только благодаря паровозам, качавшим воду из своих тендеров, удалось отстоять вокзал, многочисленные станционные постройки – пакгаузы, склады, сберечь мельницу «Коммуну» на Нижней площади, военные казармы, нефтяные баки. Посчастливилось жителям всех ближних к железной дороге кварталов, в частности нам. Если бы не паровозы, охранявшие Нижнюю площадь, нам бы не удалось спасти добрую часть домашних вещей, да и самим пришлось бы худо. Так, жителям центра пришлось спасаться в городском овраге с протекавшей по нему речкой Балакиревицей и на реке Вятке. Правда, и на реке в тот день много раз загорались плоты и сложенное на них имущество, но там можно было побросать вещи в воду и самим туда залезть, что жители и проделывали…»



«Неведомый почти никому Котельнич благодаря пожару приобретает всероссийскую известность, чуть ли не славу: о нем пишут в газете, сравнивают Котельничский пожар с другими известными большими пожарами, собирают и шлют пожертвования. Он был пуст и черен – сплошные головёшки и развалины»- так писали газеты о нашем городе.

________________________

«Улица, на которой мы жили, называлась Воробьевской, а после революции - улицей Луначарского, но чаще ее называли просто Второй. У нашего городка было одно сходство с Нью-Йорком: продольные улицы жители называли по номерам - Первая, Вторая, Третья, Четвертая. Правда, в Нью-Йорке этих самых авеню тринадцать. Котельнич довольствовался четырьмя, но тянулись они тоже через весь город, версты на две с гаком, - по крайней мере главная, Первая улица, именовавшаяся Московской, потом Советской. Вторая улица была покороче».

________________________

«Наш квартал соседствовал с Нижней площадью, где каждую весну, в марте, бурлила Алексеевская ярмарка, крутились карусели, царствовал цирк,....Вдоль железной дороги, пересекавшей площадь, рядом с полосой отчуждения, заросшей ромашкой и лютиком, красовались мясного цвета каменные ряды; в обычное, неярморочное время они пустовали, потому что рынок был в другом месте - на Соборной площади, в городском центре... По другую сторону линии располагались воинские казармы барачного типа и среди них деревянный же Гарнизонный театр.

________________________

Странным образом сочетались тогда самые несовместимые вещи: война, голод, тиф, обычная трудовая жизнь - и развлечения. В клубах, учреждениях, госпиталях устраивались вечера и балы, благо город изобиловал воинскими духовыми оркестрами».



Любимым местом писателя была дубовая роща за рекой Вяткой. Эта роща так и осталась для Леонида Николаевича любимым уголком родной земли на всю жизнь. В письме директору краеведческого музея В. И. Созонтову мы нашли такие строки: «Любил я бывать на Старице, чуть не каждый день ездил туда на лодке, когда приезжал в Котельнич на летних каникулах», а в рабочем кабинете Рахманова висела картина художника-земляка С.И.Егорова «Дубовая роща».

________________________

Широкую известность и популярность принес Рахманову, написанный в 1936 году сценарий кинофильма «Депутат Балтики». Фильм, снятый режиссером И. Хейфицом, просмотрели десятки миллионов людей. На этой основе Леонид Николаевич пишет пьесу «Беспокойная старость» о судьбе профессора ботаники Д. И. Полежаева в период Октябрьской революции. В 1957 году пьеса шла на сцене Кировского облдрамтеатра.

Фильм «Депутат Балтики» и пьеса «Беспокойная старость» вошли в золотой фонд нашего искусства.

________________________

Во время финской войны 1939-1940 годов Л.Н.Рахманов был военным корреспондентом. А 24 июня 1941 года впервые дни войны, полковник Рахманов на северном фронте в качестве военного корреспондента, а позднее в Ленинградском отделении ТАСС. Он жил и работал в самый тяжкий период блокады. Об этом времени вспоминала писательница Вера Кетлинская, возглавлявшая в то время отделение Ленинградского Союза писателей. «В первые месяцы войны Лёня Рахманов ходил стройный и по- военному молодцеватый. Получали мы в то время по карточкам первой категории 250 граммов хлеба на день, а в столовой по продталонам получали суп (водичка с крупинками пшена). Леня Рахманов не опух от голода и не почернел, как многие. Он только худел и худел до прозрачности и казался уже совсем невесомым – вот шагает, а, если подхватит ветром, может и полететь. В феврале 1942 года писателям дали первые пять академических пайков. Один из пяти – Леониду Рахманову. Когда назавтра он нам рассказал, что входит в этот паек – даже поверить трудно. Сейчас это, конечно, не звучит – два килограмма муки на месяц и полкило масла… Но тогда!!!

-Нуте-с, - вдруг сказал Лёня, - хоть и далековато, но прошу завтра ко мне на блины.

Лёня сам жарил их, и на сковородке что-то даже шипело. Они были пышными и сочными, ваши блины, их края чуть завивались, их надо было смаковать как бессмертные стихи… И блинов было много, сказочно много, по целых три блина на дружескую душу!

Так вот, товарищи, желаю каждому обрести друга, который в таких условиях способен позвать вас на блины».

________________________

Вскоре Леонид Николаевич был эвакуирован из блокадного Ленинграда в Котельнич. «Как мне не быть благодарным Котельничу! – восклицает писатель,- он спас меня от смерти». Навещал он родной город в послевоенные годы. Здесь ему всегда хорошо работалось.

________________________

В 100-летний юбилей писателя Центральной библиотеке города Котельнича было присвоено имя Леонида Николаевича Рахманова.

________________________

В России много малых городов – незаметных и неприметных, но имеющих свою уникальную историю. Нашему городу посчастливилось – основные события легли в основу художественного произведения и автор был очевидцем всего происходящего. Эти исторические факты дают возможность молодому поколению поддерживать традиции города, развивать его историю.