Киммерия Максимилиана Волошина

Выдающийся поэт и художник, философ и критик Максимилиан Александрович Волошин значительную часть жизни провел в Крыму. Дом в Коктебеле, в котором обитал Макс, стал поэтической меккой, которая притягивала творческих людей со всей России. Здесь гостили Марина Цветаева, Валерий Брюсов, Михаил Булгаков, Викентий Вересаев, Максим Горький, Петр Кончаловский и многие другие незаурядные личности. Сегодня дом Волошина – один из самых посещаемых литературно-художественных музеев Крыма.

Борис Кустодиев. Портрет М.А. Волошина. 1924 г.



Побывавшая в 1911 году в Коктебеле Марина Цветаева поделится впечатлениями: «Взлобье горы. Пишу и вижу: справа, ограничивая огромный коктебельский залив, скорее разлив, чем залив, каменный профиль, уходящий в море… Максин профиль».

Поэт и сам ассоциировал скальный лик с собственным.



Моей мечтой с тех пор напоены

Предгорий героические сны

И Коктебеля каменная грива;

Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поет в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой.

Максимилиан Александрович Волошин (Кириенко-Волошин) родился 16 мая 1877 года в Киеве в семье юриста. Кириенко-Волошины – казаки из Запорожья, а по материнской линии — немцы, обрусевшие с 18 века. Вскоре родители расстались, и мальчик остался с матерью, Еленой Оттобальдовной (урождённой Глазер, 1850—1923). Отец умер в 1881 году.



Раннее детство прошло в Таганроге и Севастополе, затем в Москве, где мальчик поступил в 1-ю Московскую гимназию.

В 1893 году Елена Оттобальдовна вместе с гражданским мужем Павлом фон Тешем купила участок земли в Крыму в Коктебельской долине и выстроила дачу, которую сын-поэт откроет миру и сделает знаменитой.

Константин Богаевский В Коктебеле. Дом Максимилиана Волошина. 1905 г.



Когда Макс переехал с матерью в Крым, по соседству с пустынной и почти безлюдной Коктебельской долиной была болгарская деревушка Коктебель. Мальчик пошёл в Феодосийскую гимназию.

Расстояние от Коктебеля до Феодосии по дороге составляло 20 километров, а пешеходная тропа по гористой пустынной местности, хотя и была короче, но опаснее для путешествия, и гимназист жил на съёмных квартирах в Феодосии.

Максимилиан Волошин, Коктебель, акварель



Волошин «застал Феодосию крохотным городком, приютившимся в тени огромных генуэзских башен, ещё сохранивших собственные имена — Джулиана, Климентина, Констанца… на берегу великолепной дуги широкого залива… В городе ещё оставались генуэзские фамилии… Тротуары Итальянской улицы шли аркадами, как в Падуе и в Пизе, в порту слышался итальянский говор и попадались итальянские вывески кабачков. За городом начинались холмы, размытые, облезлые, без признака развалин, но насыщенные какою-то большою исторической тоской». Поэт обращает внимание на фонтаны, «великолепные, мраморные»; их тридцать шесть, но они «без воды» — пресную воду привозили на пароходах из Ялты.

Феодосийская гимназия. Дебют поэта

Мальчик пошёл в Феодосийскую гимназию. Волошин вспоминал, что когда отзывы о его московских «успехах» мать представила в феодосийскую гимназию, то директор развёл руками и сказал: «Сударыня, мы, конечно, вашего сына примем, но должен вас предупредить, что идиотов мы исправить не можем».

Старое здание Феодосийской мужской гимназии (не сохранилось). Открытка конца XIX или начала XX века.



Феодосийская гимназия времени В.К. Виноградова была необычным учебным заведением, а своего рода местным культурным центром. В ней много внимания уделялось гуманитарной подготовке. Гимназия притягивала к себе людей образованных, увлекавшихся изучением природы, истории и культуры Крыма. Педагоги были людьми просвещёнными, некоторые слыли хорошими краеведами. Гимназисты тепло отзывались о своих учителях, долго сохраняли память о годах отрочества и юности.





Когда будущий поэт и художник Максимилиан Александрович Кириенко-Волошин стал учеником феодосийской мужской гимназии, он сразу почувствовал себя в своей среде, приобрёл друзей среди гимназистов и учителей (что, кстати, контрастировало с его впечатлениями о годах учёбы в московской гимназии).

Педагогический коллектив Феодосийской мужской гимназии. Директор В.К.Виноградов в центре первого ряда. Собрание Феодосийского музея древностей.



В «Автобиографии» Волошина сохранилась запись: «Феодосийская гимназия… Стихи мои нравятся, и я получаю первую прививку литературной “славы”, оказавшуюся впоследствии полезной во всех отношениях: возникает требовательность к себе. Историческая насыщенность Киммерии и строгий пейзаж Коктебеля воспитывают дух и мысль».

Он часто читает на гимназических вечерах свои стихи и отрывки из произведений русских писателей, выступает в роли артиста, путешествует с приятелями по тем местам Крыма, которые позже назовёт Киммерией. Сближается с преподавателем русской словесности Юрием Андреевичем Галабутским, человеком интересным, неординарным, блестящим знатоком своего предмета, талантливым педагогом.

Караимский фонтан, дом, в котором родился И.К.Айвазовский, и Музей древностей на горе Митридат. Открытка начала XX века.



Учителя приучали школьников любить и беречь свой край. Был разработан “феодосийский” метод развития интереса гимназистов к древним языкам. Латынь и древнегреческий нужны этим детям не чтобы выполнить министерские указания, а чтобы суметь прочесть надписи, которые их окружают! Генуэзские и античные надписи есть в музее, в регионе ведутся раскопки, а при строительстве домов, сооружении колодцев и даже садовых работах – древности открываются на каждом шагу. Феодосия, писал Виноградов, похоронила «свою древнюю силу в развалинах, которые уже более полуторы тысячи лет тщетно вопиют к археологии о явлении их миру из-под сокрывшего их праха».

Ученики мужской гимназии во дворе дома И.К. Айвазовского.1899 г.



На протяжении многих лет Иван Константинович Айвазовский был почётным попечителем мужской гимназий, его дом и картинная галерея были открыты для гимназистов.



Художник Айвазовский одобрительно отзывался о рисунках гимназиста Волошина. Но в гимназические годы главной страстью юноши становят книги.

«…Коктебель не сразу вошел в мою душу: я постепенно осознал его как истинную родину моего духа. И мне понадобилось много лет блужданий по берегам Средиземного моря, чтобы понять его красоту и единственность…».Максимилиан Волошин

По окончанию гимназии Волошин поступает в Московский университет, где учился с 1897 по 1899 года и был отчислен за участие в студенческих беспорядках с правом восстановления. Но Максимилиан принимает решение заняться самообразованием с помощью «умственных» путешествий, открывающих мир.



Волошин участвует в научной экспедиции в Среднюю Азию, а затем много путешествует по Европе (Франция с Корсикой, Германия, Испания, включая Балеарские острова, Италия с Римом и Сардинией), знакомится с деятелями культуры, посещает и работает в знаменитых библиотеках, слушает лекции в Сорбонне, Высшей русской школе и берет уроки рисования.

Максимилиан Волошин, Коктебель, акварель



Впервые тема Киммерии прозвучала в цикле "Киммерийские сумерки" (1906-1909), ещё не совсем ясно и осмысленно, но уже вполне самобытно и оригинально. Большую роль в его создании сыграли переживания поэта, порождённые расставанием с первой женой - Маргаритой Сабашниковой. Душевная горечь, созвучная горечи коктебельской полыни, и вызвала к жизни первый сюжет - "Полынь", созданный в конце 1906 года.





Полынь

Константину Феодоровичу Богаевскому





Костёр мой догорал на берегу пустыни.

Шуршали шелесты струистого стекла.

И горькая душа тоскующей полыни

В истомной мгле качалась и текла.



В гранитах скал — надломленные крылья.

Под бременем холмов — изогнутый хребет.

Земли отверженной — застывшие усилья.

Уста Праматери, которым слова нет!



Дитя ночей призывных и пытливых,

Я сам — твои глаза, раскрытые в ночи

К сиянью древних звёзд, таких же сиротливых,

Простерших в темноту зовущие лучи.



Я сам — уста твои, безгласные как камень!

Я тоже изнемог в оковах немоты.

Я свет потухших солнц, я слов застывший пламень,

Незрячий и немой, бескрылый, как и ты.



О, мать-невольница! На грудь твоей пустыни

Склоняюсь я в полночной тишине…

И горький дым костра, и горький дух полыни,

И горечь волн — останутся во мне.



<1907>

В Крыму по-настоящему раскрылся и дар Волошина-художника 

Живописец-самоучка оказался талантливым акварелистом. Свою Киммерию, однако, писал не с натуры, а по собственному методу законченного изображения, благодаря которому из-под его кисти выходили безукоризненные по форме и свету виды Крыма. «Пейзаж должен изображать землю, по которой можно ходить, – говорил Волошин, – и небо, по которому можно летать, то есть в пейзажах… должен ощущаться тот воздух, который хочется вдохнуть полной грудью…»

Окончательную осмысленность образ Киммерии приобрёл у поэта в стихотворном цикле "Киммерийская весна" (1910-1926) и в статьях о творчестве феодосийского художника Константина Фёдоровича Богаевского, еще одного выпускника феодосийской мужской гимназии.





Дружба и творческое взаимодействие Волошина и Богаевского, объединённых любовью к "горестной, пустынной и огромной" красоте киммерийского пейзажа, дало замечательные плоды.



"Коктебель, - писал Богаевский Волошину в 1907 году, - моя светлая земля, потому что нигде я не видел, чтобы лицо земли было так полно и значительно выражено, как в Коктебеле".

Важным событием в их творческой биографии стало появление в 1912 году в журнале "Апполон" статьи Волошина "Константин Богаевский", содержащей ряд очень точных и важных эстетических формулировок. Они помогли и Богаевскому и Волошину осмыслить и обосновать концептуальную разработку киммерийской тематики.

Киммерийская школа художников: М. Волошин, К. Богаевский.

“Искусство Богаевского, — писал Волошин, — целиком вышло из земли, на которой он родился. Для того чтобы понять его творчество, надо узнать эту землю; его душа сложилась соответственно ее холмам и долинам, а мечта развивалась, восполняя ее ущербы и населяя ее несуществующей жизнью. Поэтому, прежде чем говорить о Богаевском и его искусстве, я постараюсь дать представление о той земле, голосом которой он является в современной живописи...”



Уже будучи взрослыми, немало в жизни повидавшими людьми, оба вернулись в родные края для того, чтобы там жить и созидать. Их звала память сердца. Благодаря рассказам гимназических учителей, путешествиям они основательно изучили Восточный Крым и ещё в юношеские годы полюбили его пустынные берега, чётко обозначенные линии невысоких холмов, Феодосию с её многовековой историей. Своё творчество эти талантливые люди навсегда связали с родной Киммерией и городом на побережье Феодосийского залива.

К.Богаевский. Феодосия. Карантин. Генуэзские башни Климента и Криско. Бумага, акварель. 1924 г.



Богаевский пребывал в поисках образа исторического пейзажа, который стал главным содержанием его искусства. Прошлая жизнь полуострова запечатлелась для него в развалинах древних городов, остатках крепостных стен, башен, рвов. Особенно вдохновляла Феодосия, её богатое историческое прошлое. Примечательны названия его картин: «Киммерия», «Тавроскифия», «Древняя крепость», «Феодосия», «Мой город», «Город у моря».



Киммерия стала главной темой поэзии и живописи Максимилиана Волошина, сердцу которого были «безысходно близки феодосийские холмы». Привитые в гимназические годы любовь к родному городу и интерес к его истории сыграли главенствующую роль в формировании характера творчества и Богаевского, и Волошина.

Константин Фёдорович Богаевский. Феодосия. 1920-е годы



Мы, столь различные душою,

Единый пламень берегли,

И тесно связаны тоскою

Одних камней, одной земли,

Одни сверкали нам вдали

Созвездий пламенные диски,

И где бы ни скитались мы,

Но сердцу безысходно близки

Феодосийские холмы.

Волошин Максимилиан Александрович "Другу" 1911.

Константин Федорович Богаевский, «Генуэзская крепость»

Константин Федорович Богаевский, «Феодосия»

Это была большая творческая смелость: родившись в Феодосии, городе Айвазовского, страстного и блестящего романтика моря, не только не попасть под его влияние, но найти свой неповторимый путь в живописи.

Рисунки Богаевского 1905 - 1907 годов, исполненные тушью, послужили иллюстрациями к книге стихов Волошина «Годы странствий» (1910).



Живя рядом друг с другом, один — в Феодосии, другой — в Коктебеле, они много общались и в жизни, и в творчестве: рисунки Богаевского 1905 - 1907 годов, исполненные тушью, послужили иллюстрациями к книге стихов Волошина «Годы странствий» (1910). Одна из глав ее, «Киммерийские сумерки», посвящалась Богаевскому. В журнале «Аполлон» (1909, № 1) была опубликована статья Волошина «Архаизм русской живописи», посвященная творчеству, К. Богаевского, а через три года в том же журнале «Аполлон» (1912, № 6) была опубликована еще одна очень обстоятельная его статья о Богаевском. Именно тогда была высказана мысль о «портретности» земли, которую изображает художник.

Цикл «Киммерийская весна», который создавался с 1910 по 1926 год, явился важнейшим этапом духовных поисков Максимилиана Волошина.

Художник развивает тему связи поэта с Праматерью-Землей.



"Моя земля хранит покой…"



Моя земля хранит покой,

Как лик иконы изможденный.

Здесь каждый след сожжен тоской,

Здесь каждый холм — порыв стесненный.

Я вновь пришел к твоим ногам

Сложить дары своей печали,

Бродить по горьким берегам

И вопрошать морские дали.

Всё так же пуст Эвксинский Понт

И так же рдян закат суровый,

И виден тот же горизонт,

Текучий, гулкий и лиловый.

<9 февраля 1910 Коктебель>

В стихотворении «Седым и низким облаком дол повит» - центром является цветовая гамма, благодаря которой воссоздается путь поэта и человека. Седой – цвет мудрости; бурый – цвет трав и земли, а из земли создана плоть человека; полосы йода – ощущение остроты Бытия, чувственности; пятна желчи – солнце, а значит, жизнь, воля, самосознание; сизый – голубь – символ Духа. За счет цветовой гаммы М. Волошин и создает миф о Киммерии.



«Седым и низким облаком дол повит…»



Седым и низким облаком дол повит…

Чернильно-сини кручи лиловых гор.

Горелый, ржавый, бурый цвет трав.

Полосы иода и пятна желчи.

В морщине горной, в складках тисненых кож

Тускнеет сизый блеск чешуи морской.

Скрипят деревья. Вихрь траву рвет,

Треплет кусты и разносит брызги.

Февральский вечер сизой тоской повит.

Нагорной степью путь мой уходит вдаль.

Жгутами струй сечет глаза дождь.

Северный ветер гудит в провалах.

<Февраль 1910 Коктебель>

«Как в раковине малой — Океана…»

Как в раковине малой — Океана

Великое дыхание гудит,

Как плоть ее мерцает и горит

Отливами и серебром тумана,

А выгибы ее повторены

В движении и завитке волны, —

Так вся душа моя в твоих заливах,

О, Киммерии темная страна,

Заключена и преображена.

С тех пор как отроком у молчаливых

Торжественно-пустынных берегов

Очнулся я — душа моя разъялась,

И мысль росла, лепилась и ваялась

По складкам гор, по выгибам холмов.

Огнь древних недр и дождевая влага

Двойным резцом ваяли облик твой —

И сих холмов однообразный строй,

И напряженный пафос Карадага,

Сосредоточенность и теснота

Зубчатых скал, а рядом широта

Степных равнин и мреющие дали

Стиху — разбег, а мысли — меру дали.

Моей мечтой с тех пор напоены

Предгорий героические сны

И Коктебеля каменная грива;

Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поет в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой!

<6 июня 1918>

Цикл «Киммерийская весна» это философия духовного становления М. А. Волошина и его мифотворчества Киммерии, где космос одерживает победу над хаосом. Самореализация личности человека во времени и пространстве, которая возможна только через приобщение к родной земле, являющейся иконой небесного бытия и первоисточником всего сущего.

Вот такой он на самом деле Коктебель - Киммерия Макса Волошина.