Макаевы: два Ивана

Макаевы: два Ивана



Я, Никишова Елена Васильевна, - сельский краевед с 40-летним стажем. За эти годы приходилось и приходится множество раз сталкиваться с разными проявлениями людских достоинств и не достоинств. Одни прожили свои жизни тихо и незаметно, но с пользой для семьи и односельчан. Другие приспосабливались и любыми путями (не всегда праведными) искали материального достатка только для себя, не «отягощаясь» духовными ценностями. Третьи оставили добрый и яркий след в памяти земляков.

К последним относятся два Ивана, отец и сын Макаевы, уроженцы деревни Софьино Ельниковского района Республики Мордовия. Ивана-старшего (1906-1941) я не знала, он погиб на войне. Иван-младший (1927-2011), его сын, был частым гостем в нашем Ельниковском краеведческим музее, где я работаю. Ему всегда были рады – интересный и внимательный собеседник, знаток и любитель поэзии, мудрый человек, тонко понимающий юмор. По внешнему виду, манерам, культуре речи его можно было отнести к лучшим представителям потомственного дворянства. А он – выходец из крестьянской семьи! И ещё - красавец с густыми русыми вьющимися волосами и выразительными серыми глазами.

Познакомились мы осенью 1977 года. Он – редактор районной газеты, я – начинающий учитель истории средней школы. Ельниковский район готовился тогда к своему 50-летию, и газета объявила конкурс исторических очерков, посвященных этой дате. Подумав, я решила поучаствовать в конкурсе, хотя до этого в газету не писала.

Подготовила статью о древней истории нашего края, основываясь на материалах археологических раскопок в окрестностях села Ельники. Сильно волнуясь, понесла её в редакцию газеты. Иван Иванович встретил меня радушно, статью одобрил и предложил продолжить, написав серию очерков, охватив хронологически период вплоть до 1970-х годов. Так и порешили. Я написала, по итогам конкурса стала победительницей и получила премию в размере 40 рублей (выписала на них несколько газет на предстоящий новый год). С тех пор пишу: очерки, статьи, книги по истории родного края (автор и соавтор шести книг по истории Ельниковского района). Так что могу считать Ивана Ивановича своим «крёстным отцом».

Выйдя на пенсию, Иван Иванович любил приходить к нам в музей, куда я перешла из школы в 2008 году. О чём только ни говорили! О событиях в мире, о судьбах односельчан, о природе, но самыми интересными были его рассказы об отце, Иване Павловиче и воспоминания о своем военном детстве. Эти рассказы в краеведении принято называть устным источником. А по сути – это подлинная энциклопедия народной жизни. Ведь история отдельно взятой семьи – живой сгусток истории огромной России и СССР.



Иван-старший



Иван Павлович Макаев родился в 1906 году в деревне Софьино (в старину Рикса). Деревня была основана переселенцами из села Ельники в 1834 году и носила имя Софьи Черкасской, дочери князя Н. Н. Черкасского, имевшего в этих местах земельные владения.

В каждой деревне издавна были свои народные умельцы: плотники, столяры, шорники, кузнецы, сапожники, валяльщики валенок, ткачи льняных холстов. Иван Павлович Макаев делал балалайки - звонкие, шестиструнные, недорогие по цене. Они были тогда основным музыкальным инструментом в деревне. От покупателей не было отбоя.

Иван Иванович рассказывал: «Отец был прекрасным столяром. Из его рук выходили буфеты, столы, шкафы, оконные рамы. Обладая тонким музыкальным слухом, он ремонтировал гармошки русского и хроматического строя, мастерил балалайки.

Был отец из породы людей увлекающихся. Практический ум односельчан не мог смириться с его некоторыми поступками, которые они считали опрометчивыми и разорительными. Прослышал как-то отец, что в селе Шутилово Нижегородской области продаётся очень уж хорошая гармонь русского строя. Не мог он упустить этого момента – до восхода солнца поднялся и пешком отправился посмотреть предмет своей мечты. На второй день вернулся, попросил в правлении колхоза подводу, положил двадцать пудов муки и отправился за покупкой. Жена украдкой плакала. Вернулся с гармонью.

Прошло года три, в семье успокоились и привыкли к голосистой гармошке, но не остановился хозяин, как говорится, на достигнутом. Прослышал он, что имеются гармошки хроматического строя, так называемые, двадцать пять на двадцать пять, и подался в Нижний Новгород. На все сбережения, какие были в семье, он привез сверкающую перламутром и черным лаком хромку. Посмотреть пришли все соседи, восхищались, гладили полированную поверхность, качали головами, нажимали на лады и басы, слушали мелодичные звуки. Однако на том всё и заканчивалось – играть на ней никто не сумел.

После каждой покупки Иван Павлович начинал работать, не покладая рук. Основной доходной статьей были балалайки. За неделю он мастерил их по три – четыре и в воскресенье отвозил на базар в Ельники. Быстрота поделок этих музыкальных инструментов была возможна только при большой подготовленной работе. В сарае всегда находились высушенные заготовки; подбирались без сучка и задоринки, прямоствольные плахи. Балалайки, как правило, делались из дуба, березы, сосны; иногда по заказу он делал из ясеня.

Часть заготовок отец раскалывал на более тонкие пластины и подсушивал их дома на печке. Потом из заготовок собирал и клеил переднюю панель и гриф, отравлял в вольную (только что протопленную) русскую печь до вечера. На следующий день клеил боковые стороны и шлифовал. Струны делал из стального провода, который брал у трактористов из ненужных магнето. На базаре балалайка стоила полпуда зерна.

Вообще, быть знакомым с различными породами деревьев, лаками, как все это влияет на звук, было у него в характере. Всегда он что-то придумывал, мастерил, клеил, полировал. Работал Иван Павлович и с железом – делал ведра, бочки, медогонки, готовился сделать гармошку. Его мечтой было купить баян».

То, о чем мечтал Иван Павлович, не сбылось – началась война. Провожали его жена и единственный сын, 14-летний Иван (больше детей Макаевым Бог не дал). В дни первой мобилизации, 29 июня 1941 года, через неделю после начала войны, ушел Иван-старший воевать.

29 октября 1941 года он был смертельно ранен осколком мины под Ленинградом. На месте боев на берегу Финского залива полегло много наших солдат. Похоронены все в братских могилах. Несколько лет назад внучка Ивана Павловича, Валентина Ивановна, живущая в городе неподалеку от мест тех боев, оформила могилу деда, поставила мемориальную плиту, под которую были положены земля из села Софьино и семена сосны. В памятные дни вместе с детьми они навещают могилку деда и прадеда, чтя его память.



Иван-младший



Проводив отца на фронт, Ваня Макаев сразу повзрослел. Остались они вдвоем – он и мама, Александра Андреевна. Все лето Ваня работал в колхозе. Колхозный бригадир рано поутру обегал членов бригады, стучал в окно и говорил, куда идти на работу. Мальчишкам сначала давал наряд на конный двор. Потом начался сенокос – все вышли в луга. Косили косами, в основном женщины. Метал дед Михей, старик лет 75-ти, большой мастер класть стога. Ещё не было в деревне ни одной похоронки, всем казалось, что война скоро кончится.

Иван Иванович вспоминал позднее: «Война разгоралась, уже с осени 1941 года хлеб давать перестали. Мы, мальчишки, начали ощущать голод. Чтобы его утолить, ловили рыбу в речке Уркат. Ловили бреднем. Рыбешка попадалась мелкая: плотва, налим, огольцы, ерши. Варили на костре уху на обед. Коровы были почти в каждом дворе, этим и спасались в войну. Выбивались из сил, готовя сено, выкашивали всё – у дорог, в любой ложбинке, на двухколесных тележках возили на себе, сенокосы колхозникам колхоз не давал.

Обувь – лапти. Ботинки подносились. Ребятишки летом ходили босиком. Старики стали в почёте: к ним шли, просили сплести новые лапти или подковырять старые. За работу несли картошку, пшено, яйца, в общем, у кого что было. Как-то мать принесла связку новых лаптей от деда Михея, бросила их на печку и сердито сказала: «Долго я буду этому рыжему носить масло! Дома свой мужик вымахал под потолок, а за лаптями иди к соседу!» В кладовой хранились колодки, размером на каждого члена семьи. Я выбрал две, себе и матери, и пошел к Михею. Дед Михей, взглянув на колодки, понял всё сразу. Он только спросил: «Кочедык принес?» Я вытащил из кармана кочедык, показал. Дед посмотрел и буркнул: «Иди к печке, золой почисть, струмент заржавел весь!»

Первое задание было нарезать лыко. Сколько, оказывается, хитрости в этом простом деле! Чтобы нарезать ровные лыковые полоски, нужны твердость руки и острота глаза. Посмотришь со стороны на деда Михея – нож идет как по маслу. Змеей вьется ровное лыко. Отрежет, как по нитке. Возьмешь сам – хоть плачь: нож виляет из стороны в сторону, режешь вроде не липовую размоченную кору, а прорезиненный ремень с молотилки. На второй день к вечеру я сплел первые лапти. Были они неказистые, но свои. Мать повеселела. Я видел случайно, как она, смеясь, показывала подругам по звену сплетенные мной лапти.

Потом я стал работать учетчиком. Бригадир по имени Федяк был неграмотным стариком 80-ти лет, меня приставили к нему учетчиком, а затем «повысили». Председатель колхоза Гречишников вызвал к себе и сказал: «Будешь работать бригадиром. Ты грамотный, окончил 7 классов».

Больше назначать было некого, бабы все отказывались: дома хозяйство и дети. Бригадиром работал один год. В мои обязанности входило: в 5 утра встать и идти на наряд в правление колхоза, получить задание на день, обежать дома всех членов бригады, постучать в окно и сказать, куда выходить сегодня на работу. Обегу, сообщу всем, стану проверять – не все женщины на работу вышли. Председатель ругается и кричит: «Посажу!», а я залезу на сеновал и плачу».

Время шло по привычному годичному циклу. Прошла осень. Потом запорошило снегом округу. А там и ручьи зажурчали - наступил первый военный сев. Колхоз провел посевную хорошо, и колхозников вызвали в райцентр на награждение. После награждения, которое состоялось в клубе, начался концерт. Иван Иванович помнит его, словно был он вчера: «Объявили номер – «Первая прелюдия Рахманинова». Сосед Шурка спросил меня: «А это чего? Плясать, что ли будут?» Я ответил: «Сейчас посмотрим».

На сцену вышел пожилой человек, не спеша подошел к роялю, замер на мгновение, ссутулившись над клавишами, и взял первые аккорды. В зале еще шумели: скрипели стулья, договаривались последние слова, слышался смех.

Но так продолжалось недолго: сильные, тревожные звуки заполнили зал. Стало тихо. И я отчетливо слышал дыхание Шурки. Темп музыки нарастал. Грохотали аккорды, и ёкало сердце от какого-то предчувствия. Мощный поток звуков захлестнул всех. Это было музыкальное половодье со своими омутами, воронками, пенистыми бурунами, тихими заводями. Мне казалось, что я где-то там, в этом кажущемся хаосе, торжествую и плачу, побеждаю и сдаюсь, шагаю и оступаюсь. Музыка не давала расслабиться.

Но вот мелодия стала ослабевать, терять свою будоражащую силу. Приглушались гордые звуки, в их всплесках уже не было ярости, они постепенно затухали и гасли. Остывали страсти, блекли музыкальные краски, наступало спокойствие и умиротворение. Замер последний звук. Зал бушевал.

По дороге домой мы больше молчали. Я был потрясен волшебством музыкальных звуков, их мощью и величием и, сравнивая свою игру на гармошке, приходил к нерадостному итогу. Слишком поверхностными казались теперь мелодии и переборы этого инструмента, не было в них той широты, глубины и серьезности».

Второе военное лето пронеслось быстро. Ивану исполнилось 15 лет, осенью 1942 года он уехал в Балахнинский индустриальный техникум (Горьковская область). Проучившись год, вернулся домой. Опять работал в колхозе, затем устроился работать художественным руководителем в Ельниковский дом культуры. Пригодилась наука отца играть на гармони.

А потом армия, годы учебы в кульпросветучилище, учительском институте и партийной школе. В 1972-1988 годах Иван Иванович был редактором Ельниковской районной газеты «Трибуна колхозника». Газета живо откликалась на жизнь района: освещала хозяйственную и культурную жизнь, объявляла конкурсы статей и очерков к памятным датам, учреждала спортивные соревнования, победители которых награждались годовой подпиской.

Редактор Макаев имел чутьё на талантливых журналистов. Одни, набравшись опыта в районке, уходили в редакции республиканских газет (Н. Морозкин, К. Тангалычев), другие оставались верными своей газете до выхода на пенсию (А. Я. Ветчинников, Ю. А. Соловьев). Иван Иванович и сам писал и публиковал статьи, читатели ждали их и с большим интересом прочитывали до последнего слова. Наш район многонациональный, здесь живут мордва, русские и татары. Редакция газеты очень тонко и корректно затрагивала вопросы межнациональных отношений. Заслуги И. И. Макаева как журналиста и редактора были отмечены орденом «Дружбы народов».

Особая тема – семья Ивана Ивановича. Мария Дмитриевна (1928-2019), его жена, работала в районной детской библиотеке. Познакомились они в Ардатовской культпросветшколе (Мордовия). На перемене между лекциями к Ивану подошла голубоглазая красавица с русой косой и произнесла: «Я видела тебя во сне. На черном велосипеде ты подъехал к колодцу, у которого стояла я, и попросил воды». У парня и впрямь дома был черный велосипед. Судьба – решил Иван.

Поженились. С тех пор шли по жизни вместе почти 60 лет! Недолго жили в Софьине, а большую часть жизни – в Ельниках. С ними жила и мама Ивана, Александра Андреевна. Сноха и сын создали для старой мамы такие условия, что прожила она более 90 лет!

Приходилось бывать в гостях у Ивана Ивановича и Марии Дмитриевны, и всегда казалось, что влюблённость никогда не покидала их - с таким вниманием и нежностью они относились друг к другу. Казалось, жена ловит каждое слово мужа, понимает с полуслова и готова в любое мгновение выполнить его желание. Старшая дочь Александра говорила: «Иногда мне казалось, что мама любит папу больше, чем нас с младшей сестрой Валей. Когда после смерти папы я приезжала к ней и задерживалась, она говорила: «Шура, как ты можешь надолго оставлять мужа? Я своего Ваню не оставляла ни на один день!»

Из жизни И. И. Макаева пример любви и верности - не единственный, который может быть добрым знаком для молодых людей. Ещё один – здоровый образ жизни. Иван Иванович никогда не курил, всегда любил пешие походы по родному краю. Выйдя на пенсию, он сделал их ежедневными. В любое время года, в любую погоду. Норма – 10-15 километров. Не было уголка на карте района, где бы он ни побывал! Порой, придя в музей, он с болью рассказывал об оставленных людьми деревнях и лесных поселках – он был свидетелем их расцвета и хорошо помнил, как по улицам бегала ребятня, шествовали свадебные обозы – лошади с бубенцами и ряженые гости, песни под бабалайки и гармони…

Иван Иванович издал книгу «Время было военное», написал сотни очерков о родном крае и зарисовок о природе, о значении вышедших из речи старорусских (и советского периода) слов: гумно, китайка, оборы, онучи, кочедык, подковырнуть лапти, повойник, рига, рыскало, торфушка, трудодень и многих других.

…Вот такими были два Ивана Макаевых, отец и сын. Иван Павлович - отец - прожил короткую жизнь, всего 35 лет, отдав свою жизнь в бою за сына, жену, Родину. Иван Иванович - сын - долгую, 84 года, словно жил и за отца, и за себя. Значение И. И. Макаева в локальной культуре велико, он - мостик из прошлого в настоящее и будущее, хранитель народной культуры. К его наследию обращаются школьники и студенты-филологи.

Мы часто вспоминаем Ивана Ивановича. Очень не хватает его рассказов и шуток, встреч со школьниками, которые мы проводили в музее – его всегда слушали, затаив дыхание. Так и кажется, вот откроется дверь и наш друг скажет, улыбаясь: «Здравствуйте! Что нового?»

Память о дорогих родителях, Иване Ивановиче и Марии Дмитриевне свята для их дочерей. Старшая дочь Макаевых, Александра, выбрала журналистскую стезю – работала редактором общегородской газеты города Воркута «Заполярье». Младшая, Валентина, стала врачом, живёт в городе Сосновый Бор Ленинградской области.



Никишова Елена Васильевна.

Лектор-экскурсовод Ельниковского историко-краеведческого музея Республики Мордовия.



elenanik50@mail.ru