Детские годы

Детские годы Юрия Кылевича

Юрий Кылевич родился 12 марта 1948 года не далеко от поселка Варьеган на небольшом бору (сосновый лес на возвышенности). В старые времена старики, да и сейчас до сих пор, этот небольшой бор так и называют «Юрин борик». В 1948 году стоял чум, в котором жили колхозный оленевод Айваседа Кыли Калович (род Вэлла) с женой Атени Соболевной (род Тётт) и с ними жила бабушка Ненги (мать Кыли).

Личные рассказы Юрия Кылевича Айваседа.

О лебедином яйце. «Когда-то я жил в интернате в другой деревне, родители мне прислали лебединое яйцо, это яйцо крупное по размеру, редкость. И вот когда мне привезли яйцо, это огромная радость была, что родители мне прислали посылку. Я собрал друзей, и мы его трогали, поглаживали это яйцо, и в это время зашла воспитательница: «Ах, вы какие варвары, вы убили будущую птицу». Я ее прекрасно понимаю. Эту женщину. С ее позиции действительно мы выглядели варварами, хотя для нас для детей эта радость получения посылки из дома теперь уже была разрушена. Нам прививали красоту иной цивилизации. Ребенок у себя в семье получил эстетику свою, а тут в интернате получает другую. И эти две эстетики, две эти красоты, две цивилизации в нем самом не стыкуются. Чаще всего получается таким образом, что ребенок не получает ни той и не другой».

О бабушке Ненги

«Я прибегал с улицы в чум, забросив ребячьи шалости, и почти насильно совал голову на колени к бабушке. Она теплыми пальцами распутывала мои непослушные волосы, а я постепенно терял обиды, полученные там, в ребячьей толпе. Она делала вид, что находила в моей шевелюре букашек, ногтями издавала щелчки, приговаривая: «Вот он! Вот он! У него топор есть, у него нож есть, он малицу поясом подпоясал!». А я полностью расслаблялся, я был счастлив, и в этот миг для меня, лично для меня, Природа посылала самую прекрасную погоду».

«Когда я родился, меня называли Атей. Что это такое? Это старшие повелевали идти, то есть я учился ходить. Вот они и приговаривали – «атэй-атэй – иди-иди» это впоследствии стало моей кличкой, я помню в детском саду даже мои друзья, иногда меня так называли – Атей».

Мама Юрия Кылевича

Из воспоминаний Атени Соболевны Казамкиной

«Бабушка Ненги принимала роды, с первых минут рождения внука на ненецком языке всё что-то приговаривала. Несколько фраз я расслышала, например, как, «чтобы рос здоровым и смелым, чтоб вырос хорошим человеком, чтоб помогал людям». В это время у нас находилась Пальта (сноха бабушки Ненги) и после рождения Юры, Пальта запрягла оленей (на то время у нас было всего два оленя и два олененка) и поехала по соседям сообщить, что у нас с Кыли родился сын. В это время Кыли был на рыбалке и привез рыбу. Пальта уже сообщила всем, народ начал собираться у нас в чуме пили чай, варили рыбу, радовались рождению мальчика. С самого рождения бабушка Ненги с внуком не расставалась, она его нянчила, пела ему песни, рассказывала сказки. Все это на ненецком языке потому, что на русском она не говорила, и называла она его - Тюля-то».

Справка: Бабушка Ненги не могла говорить Юра, поэтому говорила Тюля, а «то» это ласкательная приставка на ненецком языке к детскому имени и получалось Тюля-то.

«Ходить его учила бабушка, ему в чуме прикрепили две жерди, между которыми его ставили и он держался, а бабушка Ненги его придерживала и припевала на ненецком языке песенку, «Атэй! Атэй!» что в переводе, «Иди! Иди!». Когда Юра научился ходить, он вместе с бабушкой ходил в лес собирать ягоды, наберут, принесут в чум и варят варенье. Когда Юра был еще маленький, его отец Кыли тяжело заболел, и мы, вынуждены были переехать в Варьёган. В поселке дома своего не было, и первое время жили в чуме, пока нам строили дом. Я устроилась на работу в детский сад нянечкой, а Юра посещал детский сад, но часто оставался дома с бабушкой Ненги».

«Бабушка Ненги учила внука плавать на обласе, она ставила рядом два обласа, крепила их жердью между собой, на некотором расстоянии друг от друга. В один облас усаживала Юру, в другой садилась сама и они вместе плыли по озеру. Юра веслом греб со своей стороны, а бабушка Ненги со своей стороны. Так он научился плавать на обласе».

«Когда построили дом для нас мы стали жить в нём, я начала замечать за Юрой, что он по ночам сонным ходит по дому (лунатик), как-то даже я его нашла сидящим на берегу. А однажды проснувшись ночью, я увидела, как он карабкался по бревенчатой стене до потолка, я напугалась, утром пошла к местному фельдшеру, посоветоваться, все ей рассказала, и она мне сказала: «Когда ты застаешь его ходящим во сне, не надо кричать и пугать его, а тихонько уложи его спать, со временем пройдет».

«Как-то мы поехали рыбачить на Стахановский песок, это ниже Варьёгана по реке Аган. На этом песке была одна изба для рыбаков, а так как было тепло, жили в чумах и палатках, народу было много, поэтому было шумно и весело.

Как-то ночью я проснулась, а Юры нигде нет, выбежала на улицу, и там его нет. Испугалась и закричала, на мой крик все сбежались, поняли, что происходит и пошли искать Юру. Я побежала вниз по плёсу, в конце был бугорок, за которым и увидела сына, он сидит на корточках и смотрит в речку. Подбежала к нему, а он мне говорит: «Тихо, смотри, как красиво». Я к нему подсела и посмотрела по направлению его взгляда. Смотрю, в речке отражается луна, и от неё до самого берега лунная дорожка рябит. И, правда, красиво было. А на той стороне филин кричит: у-у. После этого случая стали жить в избе и на ночь закрывали дверь, чтобы опять куда-нибудь не убежал. Через несколько дней с посёлка Аган приехала погостить ненецкая семья, муж с женой они уже старенькие были, и им предложили ночевать в избе. Ночью старик увидел, что Юра ходит во сне, а утром он мне сказал, чтобы я ему на малицу пришила две железные пуговицы, одну на темя, а другую на затылок и чтоб их не снимала, пока сами не упадут. А вечером старик шаманил, и после этого Юра перестал ходить во сне».

«Бабушка Ненги ходила в школу встречать Юру, иногда придёт раньше времени и ждёт, пока он освободится. Бывало, со школы прибегал в слезах, прятался под бабушкиным саком, а бабушка Ненги бежала в школу разбираться, но по-русски не говорила, поэтому ругалась на ненецком языке».

«- Он маленький был, послушный был. А когда был совсем маленький, сильно плакал по ночам, колени устают, сидишь, качаешь, качаешь, а он все плачет. Рядом магазин стоял, и там работала пожилая женщина сторожем, утром придет и говорит: «Опять артист всю ночь поет». Это она про Юру, он всю ночь плачет, она слышит, она же сторож, вот она и говорит: «Ой, артист всю ночь поет».

Супруга (вдова) Юрия Кылевича

Воспоминания Елены Федоровны Айваседа

«В пятый класс Юрий Кылевич приехал учиться в Аганскую восьмилетнюю школу, в школе мы с ним и познакомились. Когда он приехал в интернат, моя мама работала там нянечкой. Когда она приходила домой с работы, говорила, что в интернате появился озорной мальчик, я бы не хотела такого зятя иметь. Но когда мы поженились и стали жить вместе, она на него нахвалиться не могла, любила его.

Однажды в интернате он озорничал и прыгнул на печку, в то время интернат отапливался печками. И печка развалилась, и после, чтобы загладить свою вину он своими руками выкладывал печь. И ему это пригодилось в жизни, он мог выложить любую печку. У нас дома он попробовал совместить печку и камин, и у него это получилось».

«Когда он учился в пятом классе, на уроке литературы учил стихотворение Константина Симонова «Сын артиллериста». Оно начиналось «Был у майора Деева товарищ майор Петров, дружили они с гражданской еще с двадцатых годов» и подражанию этому стихотворению написал:

Был у майора Гагарина

Друг майор Титов,

Оба летали в космос

На корабле «Восток»,

Оба видели землю

С большой высоты,

Оба они облетали

Вокруг Земли.

И после этого начал записывать в тетради небольшие двустишия, трёхстишия, четырёхстишия. У меня была такая тетрадь, но когда у нас сгорел дом, тетрадь тоже сгорела, жалко, что не сохранилась. Теперь даже не знаю, у кого есть или нет его первые стихи».

Воспоминания Нины Осевны Айваседа (ровесница Юрия Кылевича)

«Я помню, когда нам было 4-5 лет мы с детского сада убежали. Юра меня зовет, чтоб сбежать, а я говорю: «Как? Воспитательница увидит», а он говорит: «Пойдем, я знаю, как, видишь вон окошко открыто».

А одежды и обуви-то нет, раньше недельный садик был и одежда (кисы, саки, малицы) на улице висели. А в саду дают гулять валенки черные, пиджачок как пузыречек и у мальчиков, и у девочек и шапочка - ушаночка серого цвета, старинная, такая же, как в фильмах показывают в послевоенные времена.

Побежал Юра куда-то взял одежду и в форточку выбросил. Ну ладно, я высунулась по пояс в окно, осматриваюсь, а он мне как даст сзади и я вылетела в форточку, лежу, а передо мной лужа, хорошо уже тепло было на улице, вокруг садика снег растаял. Встала, смотрю, одежда лежит, и Юра мне кричит: «Одевайся». Я оделась. Он вылез в окно следом и тоже оделся, и мы стали играть. А не догадываемся, что громко не надо разговаривать, воспитательница может услышать. Начали лодочки катать, домики строить, играем, разговариваем, в валенках по лужам ходим. Немного погодя смотрим с одной стороны воспитательница и с другой стороны, и нам некуда бежать, нас в охапку и в садик привели. Его в угол поставили, а меня спать отправили.

Воспоминания Бориса Халовича Айваседа (житель села Варьёган)

«В нашем детстве жилые дома стояли вперемешку с чумами, их никогда не закрывали на замок, можно было зайти в любой, там тебя накормят, спать уложат. Любой стрик за ребенком приглядывал не зависимо от того его ты родственник или нет, могли сделать замечание, это было в порядке вещей. Однажды мы пошли купаться на речку Аган, один мальчик вперед разделся и уже поплыл, а мы с Юрой еще раздевались. Смотрим, по реке плывет седой старик на обласе и по-ненецки кричит, мы с Юрой обратно оделись, а этот старик на обласе догнал мальчика, который поплыл вперед, поймал его и притащил на берег, отругал, чтоб больше не купались, и выгнал нас с речки».

Воспоминания Петра Ныневича Айваседа (двоюродный брат)

Бабушка Ненги жила в чуме и мы часто к ней бегали, мы с Юрой всегда спорили, за место рядом с бабушкой. Бабушка была сказочницей, знала много легенд, сказок вечерами рассказывала нам внукам (внуков было много). Когда она рассказывала, было, такое ощущение что ты смотришь фильм, глаза закроешь и представляешь, то, что она рассказывает. А когда в чуме собирались еще старик Таллё и брат бабушки Ненги слепой Сумама они начинали рассказывать втроем сказку и мы даже не замечали когда и как другой подхватывал и начинал рассказывать, сказки были длинные и мы слушали с удовольствием и интересом. Сказки рассказывались до тех пор, пока последний слушатель не засыпал. Потом бабушка Ненги всех укрывала и ложилась спать. А вообще Юра в детстве был изобретателем, что-нибудь да придумывал.

Дом-музей Юрия Кылевича Вэлла

В Нижневартовском районе в селе Варьёган 2016 году состоялось торжественное открытие Дома-музея Юрия Кылевича Вэллы.

Основная цель деятельности Дома-музея - сохранение литературного, культурного и духовного наследия, связанного с жизнью и творчеством поэта Юрия Вэлла.

В доме, в котором находится музей, семья проживала с 1993 года, здесь собраны личные вещи, наградные знаки, а также предметы, отражающие разностороннюю деятельность Юрия Кылевича Айваседа (Вэлла)