Нина Петровская как литературный критик

О Н. Д. Телешове

Н.Телешов явился в литературу прямо в "установленной форме" - прямо слетел с популярнейшей в мире открытки, где г.г.Бунин, Горький и Скиталец всемилостивейше и всенародно приняли его как члена в свою тесную семью... Насколько можно судить по " направлению" рассказов, Телешов - человек хороший, и душа у него, что называется, "открытая" и "честная". Он и сам типичный средний интеллигент. На окружающее реагирует как все - болезненно осуждает современные социальные недочёты, в политических убеждениях явно склоняется влево, скорбит над жизнью трогательно бессознательной чеховской грустью, не чужд иногда "настроениям", любит природу - словом, вовсе не вредный и, скорее, приятный человек Телешов...

Об Андрее Белом

По поводу творчества этого поэта было написано так много, что говорить о нём ещё раз оказалось бы сущим анахронизмом. Хочется только на миг вернуться памятью к тем годам, когда этот поэт, вдохновивший искусство чем-то большим, чем изысканность формы и утончённость вкуса, вдруг засмотревшись в дали, одному ему открытые, сказал новые слова о поэзии и жизни.

А. Белый, страстный до безволия и гениальный до болезни, влекомый нечеловеческими, далёкими естеству земному образами, заговорил о "чуде" - о несказанном. Говорил о мёртвом как о живом, о вечном покое как о вечной жизни, о могиле как о вершине, озарённой утренней зарёй.

Валерий Брюсов

Как личность...- мэтр, мудрец, любимейший поэт, он жил на непреступных вершинах. Будучи человеком бездонных духовных глубин, В. Брюсов никогда не обнаруживал себя перед людьми в синтетической цельности. Он замыкался в стили, как в надёжные футляры - это был органический метод его самозащиты, увы, мало кем понятый.

Ты должен быть гордым, как знамя,

Ты должен быть острым, как меч,

Как Данту, подземное пламя

Должно тебе щёки обжечь.

Он подставлял лицо и душу палящему зною пламенных языков и, сгорая, страдая, изнемогая всю жизнь, исчислял градусы температуры своих костров. Это было его сущностью, подвигом, жертвой на алтарь искусства, не оценённый не только далёкими, но даже и близкими, ибо существование рядом с таким человеком тоже требовало неисчислимых и, хуже всего, не экстатических, а бытовых, серых, незаметных жертв.

Для одной прекрасной линии своего будущего памятника он, не задумываясь, зачеркнул бы самую дорогую ему жизнь.

Брюсов писал стихи на ночном, вечернем асфальте, врезал в память строки, как в металлическую доску, писал в трамваях, на извозчиках, во время прогулок. У него не было для них ни одной записной книжки. "Вдохновение" для него было составной частью предварительной работы, а не самодовлеющим фактором. И строки Бальмонта:

Нам нравятся поэты, похожие на нас,

Священные предметы, дабы украсить час, -

Валерий Брюсов приводил как яркий и комический пример поэтического "соловьиного пения", где не требуется "работы"- упорной, часто ювелирной, часто скульптурной, часто философской.

Но когда именно он работал, поглощая тома материалов для предварительных исследований, необходимых для переводов и прозы, как успевал с такой внешней лёгкостью выбрасывать в печать тома своих произведений, это для меня и до сих пор тайна.

Сергей Есенин

...Есенин, действительно, чудо чудесное эпохи жизни, умеющей сочетать в колоссальном размахе и гибель, и возрождение. Он плоть от плоти её, но не рассудочный теоретик строительства новой жизни, а только поэт её, запевший утром под немеркнущей лазурью русских полей.

Её голубая чаша благодатно опускается над поэзией Есенина. Это" голубое" - стихи его простой, сотканной из музыки души. У него всё синее и голубое: "синь" во взорах; "синие окна", "синеющий залив", "голубая долина","голубое поле", "голубая Русь", "голубая осень", "синие звоны", "синяя вьюга", "голубые глаза". Земная ласковая "синь" - образ его вечности, и сама природа - вторая мать - для него не бездушна, не косна, не тяжела, а воздушно-легка в голубом покрывале.

Есенин - певец русской природы в её прекрасной статике, в её гармонически напевном покое.

Он из природы лишь исходит, он только её благодарный, нежный сын. Книга Есенина чудесна; не по мастерству. не по манере, не по приёмам - ничем уже нельзя удивить людей, вкусивших русской символической поэзии В.Брюсова. А.Белого, А.Блока, она чудесна полевой свежестью своих "голубых" песен, вдруг зазвеневших над "голубой Русью" летним утром.

Пусть где-то там "и крик, и стон, и дым пороховой пусть едок"(А.Белый), Сергей Есенин не сорвётся, не упадёт в мрачные бездны совершающейся мистерии. Он сам - цветок, взросший на полях, вспоенных кровью, - лучший образ своей эпохи

Александр Иванович Куприн

Сборник "Два мира". Издательство "Книга". Москва-Петербург. 1923 г.

Украшение сборника - рассказ Куприна "Белый пудель", полный тонкого, печального, неподражаемого юмора. Все фигуры его дышат глубокой художественной и жизненной правдой.